Именно сюда прибыл Иманмурза Исмаилович Иманмурзаев вместе со своим маленьким сыном Магомедом (или, как его часто называли, Иманмурза Магьаммад) после своего изгнания из Кафыр-Кумука, причиной которого послужило убийство на поединке односельчанина. Как и положено по адату, зажиточный узден Иманмурза ушел из дома только с тем, что поместилось в руке, в его случае – с железным казаном, в котором находились его денежные сбережения в виде золотых монет. Отныне и навсегда Параул стал родным домом и новой малой родиной для рода Иманмурзаевых.
Важно отметить, что вместе с Иманмурзой из Кафыр-Кумыка прибыли в эти места и два его брата. Один из них также поселился в Парауле, но вскоре умер от болезни, не оставив потомства. Второй же брат поселился в Какашуре, но о его судьбе, как и о судьбе какашуринских Иманмурзаевых, к сожалению, ничего не известно. К тому же бытовавшая практика изменения фамилий в годы репрессий семьями так называемых кулаков усложняет какие-либо поиски в этом направлении. Говоря же об Иманмурзаевых Параула, важно упомянуть кутан Иракум, с историей которого они так тесно связаны. Суть этой связи в следующем. Однажды кумыкский бий, коему этот кутан принадлежал, задолжал царскому правительству крупную сумму денег. Чтобы возместить долг, правительство выставило Иракум на аукцион. Параульцы же, узнав об этом, обратились к Иманмурзе с просьбой купить эти земли, дабы не достались они чужакам по результатам аукциона. Однако в первый раз Иманмурза отказался выполнить просьбу односельчан, ссылаясь на то, что имеет единственного сына и ему ни к чему такие большие земли. Но все же, в конце концов, Иманмурза согласился купить новые владения на пару с односельчанином Яхьей-гьажи. Позже часть этих земель Иманмурза выделил троим своим зятьям.
К сожалению, счастье и достаток семьи продолжались недолго. В 1887 году кормилец Иманмурза скончался, и это положило начало череде дележек имущества его дочерьми. Когда семилетний Магомед, любивший отца, лежал на его бездыханном теле, старшая сестра Магомеда перевернула мальчишку и выхватила кинжал для выставления его на торги и получения якобы причитающейся ей доли. В этот момент Магомед познал первый суровый урок своей жизни. Именно суровое детство и закалило его характер, развило способность выживать во многих сложных жизненных ситуациях.
О его дерзком и закаленном характере говорит следующий эпизод из его жизни. Однажды, зайдя в гости к одной из своих сестер, он увидел зятя, лежавшего на тахте. Однако тот даже не соизволил встать и поздороваться с молодым Магомедом. На намек сестры Магомеда о том, что пришел ее брат, зять ответил, что не собирается вставать из-за какого-то мальчишки. Тогда двенадцатилетний Магомед, вытащив пистолет, приставил его ко лбу зятя и пригрозил застрелить, если он тут же не встанет. Так же показателен случай, когда Магомед сломал ногу и его кость неправильно срослась, он сломал ее себе заново и зафиксировал в правильном положении.
Молодость Магомеда пришлась на революцию, репрессии и раскулачивание. Потеряв все и не смирившись с новой властью, он выбрал для себя жизнь къачакъа (абрека). Магомед приходился также зятем (мужем сестры) другому известному в Дагестане къачакъу из Какашуры по прозвищу Атаман Акав (из-за наколки «Атаман дагестанских бандитов» на груди последнего, более подробно о нем: Ибрагимов М.-С. И. Энциклопедия кумыкского спорта // Махачкала: Радуга. – 2013). Другом Магомеда был и чеченский абрек по прозвищу Бёрю (кум.), Борз (чеч.) или Волк (настоящее имя неизвестно).
Однажды, попав в руки властей, по приговору суда Магомед был выслан в Казахстан, в город Джамбул. Наряду с параульцами в тот период в ссылке находились также представители сел Уллубий-аул и Нижнее Казанище. В их числе были уллубийаулка Зарув Гаджиева, будущий Герой Социалистического труда, и ее супруг – параулец Расул Гаджиев, кавалер ордена Ленина и других высоких государственных наград.
В Джамбуле Магомед провел 10 лет. Когда он вернулся на Родину, его встретили друзья, заранее приготовившие папаху, бурку и коня для своего вожака. Особо следует отметить, что коня Магомед особенно любил. Ценил в нем послушность и способность скакать наравне с любым поездом, не обгоняя и не отставая от него ни на сантиметр. Эта способность коня была очень удобна для нападения и проникновения на торговые поезда. Гордо въехав в Параул на своем коне, Магомед увидел, в первую очередь, бывших къулов, которые к тому времени уже работали на советскую власть. Не спешившись, он сказал им следующее: «Как 10 лет назад вы смотрели на меня снизу вверх, так и отныне вы будете смотреть на меня».
Возвратившись из ссылки, Магомед продолжил жизнь къачакъа. Однако не стоит думать, что он был простым бандитом. Действовать таким образом его принуждала обида на существующий режим. Найденное в архиве письмо Магомеда Его императорскому высочеству, наместнику России на Кавказе говорит о его дореволюционном характере и о стремлении решать проблемы в рамках существующего закона:
«Для обеспечения иска ныне умершей моей матери Айшаты Моллачи кизы, жит. сел. Гелли Т.?Х.-Шуринского округа, Хидырбеку Акай оглы в сумме 300 рублей Темир-Хан-Шуринским окружным судом в 1909 году было наложено запрещение на имущество Хидырбека, заключающееся в участке земли на местности «Татаул-туп», каковое впредь, до разрешения в суде дела, не отменялось. В 1912 году Судебный пристав Темир-Хан-Шуринского мирового отдела на основании исполнительного листа Мирового Судьи названного отдела от 18 февраля 1912 года за № 712 описал имущество Хидырбека Акай оглы на удовлетворение долга Исмаила Абдул Манап оглы, жит. сел. Кадар Т.-Х.-Шуринского округа, и таковое продал с торгов. Произведенным по настоящему делу, по распоряжению начальника Т.-Х.-Шуринского округа, расследованием установлено, что Судебному приставу при составлении описи имущества Хидырбека сельскими должностными лицами было заявлено о запрещении, наложенном на имущество Темир-Хан-Шуринским Окружным Словесным судом, но последний на заявление не обратил внимания, считая его почему-то незаконным, и даже не сделал в описи оговорки о последовавшем заявлении. Таким образом, оказывается, последовала продажа имения Хидырбека, с которого, лишившегося ныне имущества, невозможно взыскать причитавшиеся умершей моей матери деньги. Подобный описаному случай в Т.-Х.-Шуринском округе не первый. Чины общих судебных установлений, принимая к своему разрешению споры, не считаются с распоряжениями Окружных Словесных судов, последовавшими раньше и на законном основании, и часто лишают возможности получить долги тех истцов, которые дело внесли на рассмотрение Окружных судов. Злонамеренные же должники, зная такое отношение Мировых судей к Окружным Словесным судам, стараются направить истцов в большинстве случаев, безусловно, фиктивных, как и в данном случае, к Мировым судьям в целях избавиться от уплаты долгов несчастным настоящим заимодавцам… результатом чего бывают подобные несправедливые последствия…»
Однажды враги Магомеда собрали деньги, чтобы заказать его убийство. Побывав у одного из тайных недоброжелателей, Магомед почувствовал, что от человека, сидящего рядом с его знакомым, веет холодом. Попрощавшись с ними обоими, он помчался домой. Недалеко от кутана Иракум Магомед остановился и спрятался у скал. Через несколько минут послышался стук копыт лошади, на которой убийца преследовал Магомеда. Выбрав позицию и дождавшись подходящего момента, Магомед ударил своего преследователя ножнами кинжала так, что тот вылетел из седла. После этого он жестоко избил его, но оставил в живых. Спустя 20 лет Магомед снова встретит этого человека, и тот будет благодарить его за преподанный ему жизненный урок:
– Не Магомед ли ты? – спросил незнакомец.
– Нет, ты ошибся, – ответил Магомед.
– Нет, ты Магомед. Однажды я должен был убить тебя, но ты меня избил, оставив в живых. После этого я оставил свое грешное дело, хоть до этого и убивал людей за три аппази (за три гроша).
Известен также случай, когда Магомед в Атланауле спас от кражи девушку. Будучи в этом селе проездом, он услышал крики с мольбами о помощи. Приблизившись, он увидел нескольких йигитов, пытавшихся силком забрать молодую девушку. Не мешкая, параулец Магомед вступил с ними в бой и отбил девушку, вернув затем ее домой. Многие атланаульцы, услышав о поступке Магомеда, обещали его убить. Где это видано, чтобы чужак так дерзко обошелся с мужчинами их села? Услышав о том, что атланаульцы желают его смерти, Магомед снова двинулся в Атланаул. Подойдя к старейшинам во время схода, он сказал: «Я слышал, что атланаульцы хотят забрать мою жизнь. Я тот самый Магомед, которого вы искали, и я готов биться». Старейшины, удивившись бесстрашию и дерзости Магомеда, ответили: «Ты славный и благородный мужчина. Мы видим, что не было в твоем поступке злого умысла. Ступай своей дорогой. Отныне ты нам не враг». Таким вот образом атланаульцы продемонстрировали и свое благородство.
Несмотря на жизнь, полную лишений и опасностей, Магомед прожил до старости и умер своей смертью в 1957 году в возрасте 77 лет. Не так давно, после разбора его дома в Парауле, в стенах были обнаружены с десяток пистолетов. Особенно удивил сельчан пулемет «Максим» под полом дома. Магомед оставил после себя четырех жен и более 30 детей. Однако после политических репрессий и раскулачивания лишь немногие из них сохранили свою фамилию. Одна часть его потомков стали Магомедовыми (от имени Магомеда Иманмурзаева), другая часть Гаджиевыми (от традиционного окончания в имени деда, совершившего паломничество в Мекку – Иманмурза-гьажи). Только его сын Гаджи (1912 года рождения) так и остался Иманмурзаевым, отказавшись менять фамилию. Когда Гаджи был арестован и помещен в буйнакскую тюрьму по обвинению в кулачестве, почти весь Параул заступился за него, заявив, что Гаджи не видел от своего отца и спичечного коробка. Когда началась Великая Отечественная война, на фронт его не взяли, из-за «политической неблагонадежности». Власти, прознав о том, что Гаджи собирается бежать из села и самостоятельно пробиваться на передовую, предупредили его о возможных последствиях столь опрометчивого шага. Гаджи остался в селе и, в отсутствии большинства мужчин, самозабвенно трудился, изо всех сил помогая односельчанам.
В труде Гаджи Иманмурзаев действительно преуспел. Трактор он мог разобрать до последнего винтика и собрать заново. Множество раз поощрялся грамотами за ответственность и ударную работу. В труде во благо села и прошла вся его жизнь. Скончался Гаджи, прожив чуть больше 50 лет, от мочекаменной болезни. После себя он оставил сыновей Имамутдина, Абакара, Умара, дочерей Сакинат, Асият и мою любимую бабушку Нажабат.
В заключение хотелось бы пожелать, чтобы эта история о кумыкских узденях была не последней. Хочется надеяться, что моему примеру последуют и другие авторы, написав не менее интересные истории о судьбе других узденских династий. Ибо уздены – это ядро нашего народа.
Важно отметить, что вместе с Иманмурзой из Кафыр-Кумыка прибыли в эти места и два его брата. Один из них также поселился в Парауле, но вскоре умер от болезни, не оставив потомства. Второй же брат поселился в Какашуре, но о его судьбе, как и о судьбе какашуринских Иманмурзаевых, к сожалению, ничего не известно. К тому же бытовавшая практика изменения фамилий в годы репрессий семьями так называемых кулаков усложняет какие-либо поиски в этом направлении. Говоря же об Иманмурзаевых Параула, важно упомянуть кутан Иракум, с историей которого они так тесно связаны. Суть этой связи в следующем. Однажды кумыкский бий, коему этот кутан принадлежал, задолжал царскому правительству крупную сумму денег. Чтобы возместить долг, правительство выставило Иракум на аукцион. Параульцы же, узнав об этом, обратились к Иманмурзе с просьбой купить эти земли, дабы не достались они чужакам по результатам аукциона. Однако в первый раз Иманмурза отказался выполнить просьбу односельчан, ссылаясь на то, что имеет единственного сына и ему ни к чему такие большие земли. Но все же, в конце концов, Иманмурза согласился купить новые владения на пару с односельчанином Яхьей-гьажи. Позже часть этих земель Иманмурза выделил троим своим зятьям.
К сожалению, счастье и достаток семьи продолжались недолго. В 1887 году кормилец Иманмурза скончался, и это положило начало череде дележек имущества его дочерьми. Когда семилетний Магомед, любивший отца, лежал на его бездыханном теле, старшая сестра Магомеда перевернула мальчишку и выхватила кинжал для выставления его на торги и получения якобы причитающейся ей доли. В этот момент Магомед познал первый суровый урок своей жизни. Именно суровое детство и закалило его характер, развило способность выживать во многих сложных жизненных ситуациях.
О его дерзком и закаленном характере говорит следующий эпизод из его жизни. Однажды, зайдя в гости к одной из своих сестер, он увидел зятя, лежавшего на тахте. Однако тот даже не соизволил встать и поздороваться с молодым Магомедом. На намек сестры Магомеда о том, что пришел ее брат, зять ответил, что не собирается вставать из-за какого-то мальчишки. Тогда двенадцатилетний Магомед, вытащив пистолет, приставил его ко лбу зятя и пригрозил застрелить, если он тут же не встанет. Так же показателен случай, когда Магомед сломал ногу и его кость неправильно срослась, он сломал ее себе заново и зафиксировал в правильном положении.
Молодость Магомеда пришлась на революцию, репрессии и раскулачивание. Потеряв все и не смирившись с новой властью, он выбрал для себя жизнь къачакъа (абрека). Магомед приходился также зятем (мужем сестры) другому известному в Дагестане къачакъу из Какашуры по прозвищу Атаман Акав (из-за наколки «Атаман дагестанских бандитов» на груди последнего, более подробно о нем: Ибрагимов М.-С. И. Энциклопедия кумыкского спорта // Махачкала: Радуга. – 2013). Другом Магомеда был и чеченский абрек по прозвищу Бёрю (кум.), Борз (чеч.) или Волк (настоящее имя неизвестно).
Однажды, попав в руки властей, по приговору суда Магомед был выслан в Казахстан, в город Джамбул. Наряду с параульцами в тот период в ссылке находились также представители сел Уллубий-аул и Нижнее Казанище. В их числе были уллубийаулка Зарув Гаджиева, будущий Герой Социалистического труда, и ее супруг – параулец Расул Гаджиев, кавалер ордена Ленина и других высоких государственных наград.
В Джамбуле Магомед провел 10 лет. Когда он вернулся на Родину, его встретили друзья, заранее приготовившие папаху, бурку и коня для своего вожака. Особо следует отметить, что коня Магомед особенно любил. Ценил в нем послушность и способность скакать наравне с любым поездом, не обгоняя и не отставая от него ни на сантиметр. Эта способность коня была очень удобна для нападения и проникновения на торговые поезда. Гордо въехав в Параул на своем коне, Магомед увидел, в первую очередь, бывших къулов, которые к тому времени уже работали на советскую власть. Не спешившись, он сказал им следующее: «Как 10 лет назад вы смотрели на меня снизу вверх, так и отныне вы будете смотреть на меня».
Возвратившись из ссылки, Магомед продолжил жизнь къачакъа. Однако не стоит думать, что он был простым бандитом. Действовать таким образом его принуждала обида на существующий режим. Найденное в архиве письмо Магомеда Его императорскому высочеству, наместнику России на Кавказе говорит о его дореволюционном характере и о стремлении решать проблемы в рамках существующего закона:
«Для обеспечения иска ныне умершей моей матери Айшаты Моллачи кизы, жит. сел. Гелли Т.?Х.-Шуринского округа, Хидырбеку Акай оглы в сумме 300 рублей Темир-Хан-Шуринским окружным судом в 1909 году было наложено запрещение на имущество Хидырбека, заключающееся в участке земли на местности «Татаул-туп», каковое впредь, до разрешения в суде дела, не отменялось. В 1912 году Судебный пристав Темир-Хан-Шуринского мирового отдела на основании исполнительного листа Мирового Судьи названного отдела от 18 февраля 1912 года за № 712 описал имущество Хидырбека Акай оглы на удовлетворение долга Исмаила Абдул Манап оглы, жит. сел. Кадар Т.-Х.-Шуринского округа, и таковое продал с торгов. Произведенным по настоящему делу, по распоряжению начальника Т.-Х.-Шуринского округа, расследованием установлено, что Судебному приставу при составлении описи имущества Хидырбека сельскими должностными лицами было заявлено о запрещении, наложенном на имущество Темир-Хан-Шуринским Окружным Словесным судом, но последний на заявление не обратил внимания, считая его почему-то незаконным, и даже не сделал в описи оговорки о последовавшем заявлении. Таким образом, оказывается, последовала продажа имения Хидырбека, с которого, лишившегося ныне имущества, невозможно взыскать причитавшиеся умершей моей матери деньги. Подобный описаному случай в Т.-Х.-Шуринском округе не первый. Чины общих судебных установлений, принимая к своему разрешению споры, не считаются с распоряжениями Окружных Словесных судов, последовавшими раньше и на законном основании, и часто лишают возможности получить долги тех истцов, которые дело внесли на рассмотрение Окружных судов. Злонамеренные же должники, зная такое отношение Мировых судей к Окружным Словесным судам, стараются направить истцов в большинстве случаев, безусловно, фиктивных, как и в данном случае, к Мировым судьям в целях избавиться от уплаты долгов несчастным настоящим заимодавцам… результатом чего бывают подобные несправедливые последствия…»
Однажды враги Магомеда собрали деньги, чтобы заказать его убийство. Побывав у одного из тайных недоброжелателей, Магомед почувствовал, что от человека, сидящего рядом с его знакомым, веет холодом. Попрощавшись с ними обоими, он помчался домой. Недалеко от кутана Иракум Магомед остановился и спрятался у скал. Через несколько минут послышался стук копыт лошади, на которой убийца преследовал Магомеда. Выбрав позицию и дождавшись подходящего момента, Магомед ударил своего преследователя ножнами кинжала так, что тот вылетел из седла. После этого он жестоко избил его, но оставил в живых. Спустя 20 лет Магомед снова встретит этого человека, и тот будет благодарить его за преподанный ему жизненный урок:
– Не Магомед ли ты? – спросил незнакомец.
– Нет, ты ошибся, – ответил Магомед.
– Нет, ты Магомед. Однажды я должен был убить тебя, но ты меня избил, оставив в живых. После этого я оставил свое грешное дело, хоть до этого и убивал людей за три аппази (за три гроша).
Известен также случай, когда Магомед в Атланауле спас от кражи девушку. Будучи в этом селе проездом, он услышал крики с мольбами о помощи. Приблизившись, он увидел нескольких йигитов, пытавшихся силком забрать молодую девушку. Не мешкая, параулец Магомед вступил с ними в бой и отбил девушку, вернув затем ее домой. Многие атланаульцы, услышав о поступке Магомеда, обещали его убить. Где это видано, чтобы чужак так дерзко обошелся с мужчинами их села? Услышав о том, что атланаульцы желают его смерти, Магомед снова двинулся в Атланаул. Подойдя к старейшинам во время схода, он сказал: «Я слышал, что атланаульцы хотят забрать мою жизнь. Я тот самый Магомед, которого вы искали, и я готов биться». Старейшины, удивившись бесстрашию и дерзости Магомеда, ответили: «Ты славный и благородный мужчина. Мы видим, что не было в твоем поступке злого умысла. Ступай своей дорогой. Отныне ты нам не враг». Таким вот образом атланаульцы продемонстрировали и свое благородство.
Несмотря на жизнь, полную лишений и опасностей, Магомед прожил до старости и умер своей смертью в 1957 году в возрасте 77 лет. Не так давно, после разбора его дома в Парауле, в стенах были обнаружены с десяток пистолетов. Особенно удивил сельчан пулемет «Максим» под полом дома. Магомед оставил после себя четырех жен и более 30 детей. Однако после политических репрессий и раскулачивания лишь немногие из них сохранили свою фамилию. Одна часть его потомков стали Магомедовыми (от имени Магомеда Иманмурзаева), другая часть Гаджиевыми (от традиционного окончания в имени деда, совершившего паломничество в Мекку – Иманмурза-гьажи). Только его сын Гаджи (1912 года рождения) так и остался Иманмурзаевым, отказавшись менять фамилию. Когда Гаджи был арестован и помещен в буйнакскую тюрьму по обвинению в кулачестве, почти весь Параул заступился за него, заявив, что Гаджи не видел от своего отца и спичечного коробка. Когда началась Великая Отечественная война, на фронт его не взяли, из-за «политической неблагонадежности». Власти, прознав о том, что Гаджи собирается бежать из села и самостоятельно пробиваться на передовую, предупредили его о возможных последствиях столь опрометчивого шага. Гаджи остался в селе и, в отсутствии большинства мужчин, самозабвенно трудился, изо всех сил помогая односельчанам.
В труде Гаджи Иманмурзаев действительно преуспел. Трактор он мог разобрать до последнего винтика и собрать заново. Множество раз поощрялся грамотами за ответственность и ударную работу. В труде во благо села и прошла вся его жизнь. Скончался Гаджи, прожив чуть больше 50 лет, от мочекаменной болезни. После себя он оставил сыновей Имамутдина, Абакара, Умара, дочерей Сакинат, Асият и мою любимую бабушку Нажабат.
В заключение хотелось бы пожелать, чтобы эта история о кумыкских узденях была не последней. Хочется надеяться, что моему примеру последуют и другие авторы, написав не менее интересные истории о судьбе других узденских династий. Ибо уздены – это ядро нашего народа.
Даниял Бамматов,
аспирант ДГУ.
