Совсем недавно в феврале текущего года в Алматы и Будапеште отмечали 80-летие венгерского филолога-фольклориста Иштвана Конгура Мандоки.  Ученый трижды побывал в Дагестане и с большой симпатией относился к кумыкам, о которых, по собственному его признанию, узнал от своего учителя и земляка тюрколога с мировым именем Дьюлы Немета (1890–1976). Последний совсем еще юным студентом также побывал в гостях у кумыков. Было это еще до революции в далеком 1910 году.  Сразу же по прибытии на родину он выступил с отчетом о путешествии, который мы с некоторыми сокращениями  и предлагаем  нашим читателям.

Хотелось бы сказать о некоторых ошибках и неточностях,  допущенных в отчете. Так Дьюла Немет приводит численность кумыков только по Дагестанской области (70 тысяч), ничего не говоря о кумыках Терской области (в 1917 году – до 40 тысяч человек), с которыми он так и не успел пообщаться. К счастью, молодой исследователь, которому на тот момент было 20 лет, ошибся и в своих прогнозах о скорой ассимиляции кумыков, которых он по дореволюционной традиции упорно называл татарами. Наш народ, вопреки всем испытаниям, не только выжил, сохранил свой язык, но и увеличил с 1910 года свою численность в 5,5 раза.

Упоминаемый Дьюлой Неметом «увлеченный татарин»  Абусуфьян явно наш классик Абусуфьян Акаев. Пользуясь случаем, приносим признательность за перевод с венгерского  кандидату философских наук Дауду Эсенбаевичу Кадырову (г. Москва).

Отчёт Дьюлы Немета Венгерскому комитету Международного общества Центральной и Восточной Азии о результатах научной экспедиции на Кавказ летом 1910 года.

 

Пришло время для моей ознакомительной поездки к кумыкам, потому что этот народ стремительно ассимилируется и через несколько десятилетий он, вероятно, совсем исчезнет. Он все еще сводит концы с концами, но могучий русский язык уничтожает татарские идиомы и слова одно за другим. Это разрушение тем более прискорбно, что этот народ, насчитывающий всего лишь семьдесят тысяч душ, создал прекрасную народную поэзию. Это неудивительно на земле, где царят человеческая красота, доблесть, великодушие хотя бы на словах. У меня почти не было проблем со сбором четырехстрочных песен, от которых полностью абстрагирован гораздо более красивый и интересный материал, это эпические и элегические песни, романсы в двести строк и пословицы и сказки примерно в четыреста-пятьсот строк, в собрании которых я должен особенно отметить помощь Абусуфьяна, увлеченного татарина.

…Интересно, что еще полвека назад у кумыков были отдельные певцы, которых называли йырчи, айырчи и сарынчи (в тексте jirci, sarinci и ayirci). Один из моих переводчиков был сыном такого айырчи, и иногда он начинал так петь и аплодировать, что я с трудом мог это выдержать. Мне не удалось найти эпических песен-преданий об их происхождении, хотя они, несомненно, сущест­вовали у кумыков. Может быть, позже их уничтожил общий «кавказский» дух, которым были так наполнены здешние народы.

Полуэпические, по­­луэлегические пес­ни оплакивают ут­раченную родину, пошатнувшуюся свободу, национальных ханов, героев. Их исторический фон едва охватывает сорок-пятьдесят лет. Борьба за независимость на Кавказе, Крымская война, эмиграция татар в Османскую империю и т. д. – вот основные сюжеты песен. Затем бесчисленные романсы и связанные песни.

Помимо этого, я не забывал о своей главной задаче – сборе словарного запаса языка. Результат моей коллекции в этом отношении – четыре-пять тысяч слов, число которых, однако, значительно увеличится за счет слов в примечаниях. Также отмечу, что мои коллекции в основном находятся в четырех местах: в Петровске, Темир-Хан-Шуре, Атлы-Боюне и Нижнем Казанище.

Мне не хотелось покидать территорию кумыков в начале августа, так как там все еще оставалось большое количество материала, который можно было бы собрать. Но я торопился со второй частью моего задания – балкарским языком…

 

Дьюла Немет, Будапешт,

22 октября 1910 г.