В ХIХ веке представители кумыкской аристократии активно приобщались к русской культуре и под влиянием прочитанных русских и европейских сочинений обратились к изучению истории и культуры собственного народа.

Одним из таких первых интеллигентов европейской школы был костекский князь Абдул-Меджид Хамзаев. В 1865 году на полосах тифлисской газеты «Кавказ» вышел его очерк «Кое-что о кумыках», в котором он вкратце рассказывает о споре Султан-Мута с братьями и их соглашении во время съезда в Темир-Гое о разделе отцовских владений. Упоминает он и деление северокумыкского сообщества на 7 сословий. Естественно, что с особым пиететом он писал о прошлом собственного княжеского сословия: «Князья пользовались между туземцами большим весом. Дом князя считался убежищем, в котором был безопасен всякий виновный, будь он самый тяжелый преступник, обиженный шел просить защиты и помощи князя и, наверное, получал удовлетворение». Говоря о народе, Абдул-Меджид Хамзаев, утверждал: «По своей древности кумыки пользовались всегда большою известностью между всеми племенами Кавказа».

Спустя два года на страницах всё той же газеты вышел другой очерк о таком правовом обычае, как барамта (арабское: ишкиль), представлявшем собой захват имущества недобросовестного должника. В конце своей публикации князь делился собственными наблюдениями: «В заключение следует заметить, что туземцы вообще никогда не давали барамты, если могли отстоять ее силою оружия. Таким образом, если в подобном деле сталкивались две равносильные партии, то происходили жаркие схватки, сопровождавшиеся дракой и убийством. По коренному обычаю мусульманских народов от барамты были изъяты канлы, по своему опасному положению имевшие право искать пристанища во всех обществах».