А. Аджиев избирался членом Правления Союза писателей Дагестана, делегатом III–VI съездов писателей СССР и I–IV съездов писателей РСФСР. Он награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом «Знак Почета», памятными медалями, удостоен звания «Народный поэт Дагестана» (1964), становился лауреатом республиканской премии им. С. Стальского (в 1969 году за цикл стихов об Йырчи Казаке).
Творчество А. Аджиева высоко оценено дагестанской критикой и литературоведением, в частности, К. Д. Султановым, Г. Б. Мусахановой, М. А. Алиевой, К. И. Абуковым и др. Первая поэтическая книга А. Аджиева «Обновление» («Янгырыв») вышла в Дагестанском книжном издательстве в 1934 году, когда ему было всего 20 лет. Уже в первой книге А. Аджиева высветились оригинальность и новаторство его поэзии, аспекты творческой индивидуальности, которые в последующем совершенствовались. К примеру, это стремление к чеканности стиха, богатая рифма, мастерское оперирование поэтической фоникой, аллитерациями и т.д.
Звездным часом поэта, можно сказать, стали годы Великой Отечественной войны, когда было издано несколько его поэтических сборников: «Наступление» (Чапгъын. Махачкала, 1942), «Сабли» (Къылычлар. Махачкала, 1942), «О чем рассказал Дон» (Анадол айтды. Махачкала, 1944) на кумыкском языке, а также книга переводов его произведений на русский язык – «Песни кумыкских долин» (Махачкала, 1945). Характерными особенностями его произведений этих лет являются патриотический пафос, задушевная тональность, воспевание мужества и героики советского народа, апелляция к фольклорной эстетике, традициям героико-эпических песен. Одним из классических произведений военного периода является стихотворение А. Аджиева «Разговор с Доном», посвященное чеченцу Ханпаше Нурадилову, посмертно удостоенному звания Героя Советского Союза.
В последующей своей творческой деятельности, после войны, А. Аджиев не снижал оборотов. Его произведения, поэтические книги, публиковавшиеся регулярно, всегда пользовались повышенным вниманием читателей.
Поэзия А. Аджиева развивалась в контексте литературы всей страны. В этой связи отметим, что художественная словесность в пору деятельности поэта одной из своих задач воспринимала художественное воспроизведение действительности, отражение жизни страны, деятельное участие в судьбе советской Родины. Социальная проблематика, восстановление разрушенного войной народного хозяйства, темы труда, колхозной жизни, дружбы народов и др. находили достойное выражение в поэзии А. Аджиева. Мастерство поэта заключалось в том, что сквозь призму производственных проблем ему удавалось отразить внутренний мир, переживания, душевные волнения лирического героя.
Примерно со второй половины минувшего столетия начинается новая веха в истории литературы нашей страны, в том числе дагестанских литератур. Основными ее приметами являются определенное раскрепощение от социальной составляющей, активизация лирики в ее исконном понимании, обретение полновесного звучания произведениями пейзажного, интимного, любовного содержания, усиление нравственно-философских мотивов, освоение на новом уровне традиций фольклорной песенной лирики и т.д. Эти факторы явились благодатной почвой для раскрытия потенциальных возможностей А. Аджиева. Ведь предшествующее творчество поэта, в особенности военных лет, служило наглядным подтверждением того, что эти аспекты являются доминантами его поэтического мира.
Названные тенденции на высоком художественно-эстетическом уровне были реализованы в творчестве А. Аджиева, нашли поэтическое оформление в его многочисленных произведениях, вошедших в книги «Песни о счастье» (Насипни йырлары. Махачкала, 1950), «Избранные стихи» (Сайламлы йырлар. Махачкала, 1954), «Споем да посмеемся» (Иырлайыкъ да кюлейик. Махачкала, 1957), изданных в 1950-е годы. Кроме того, книги стихов и поэм, вышедших в свет в последующие десятилетия, – «Степные зори» (Тюзню тангы. Махачкала, 1969), «Горение сердца» (Юрекни янывлары. Махачкала, 1972), «Свет в окнах» (Терезе ярыкълар. Махачкала, 1980), «Моя борозда» (Мени харшым. Махачкала, 1985) и др., символизировавшие о росте его поэтического мастерства, становились явлением в литературной жизни кумыков.
С середины минувшего столетия в творчестве А. Аджиева, активизируется жанр стихотворных раздумий, обретают усиление нравственно-философские мотивы. Предметом поэтических интенций становятся судьба страны, образ малой родины, проблемы назначения человека, поэта и поэзии. В это время в литературе значительное место стали занимать раздумья о человеке, о том, для чего он приходит в этот мир, в чем заключается его миссия. Об этом писали Р. Гамзатов, Э. Межелайтис, К. Кулиев и мн. др. Цикл стихов о человеке был написан и А. Аджиевым. В стихотворении «Человек» («Адам») поэт восхваляет величие человека:
Адам макътай бийиклигин тавланы,
Амма билмей оьзю тавдан бийигин.
Человек восхваляет высоту гор,
Но не знает, что сам выше них.
А. Аджиев, как и собратья по перу, отстаивал самоценность человеческой личности, вне зависимости от социальных, религиозных и иных отличий. Аналогичный нравственно-философский характер имеют его раздумья о малой родине. В стихотворении «Костек», посвященном отчему селу, поэт предается философским медитациям:
Тувгъан ерим, оьсген ерим,
Шувшувгъа тал гесген ерим.
Место, где родился я, где рос,
Место, где срезал ветку ивы для свирели.
Посредством удачно выбранной формы – поэтической рефлексией, мелодичностью, напоминающей колыбельную песню, автор убеждает в том, что отчее село – это святое место для каждого индивида, ибо к нему восходят все его истоки.
Малая родина – это не только земля, определенная территория, которая принадлежит селу, родному народу, но и духовные, нравственные ценности, которые выработаны в течение многих веков. В цикле стихов о классике национальной поэзии Йырчи Казаке, в частности, данная мысль выражена в ёмкой образной форме:
Къазакъ десе, таллыкъда тав гёремен,
Къарагъайлы тюзге чыкъгъан салкъыны,
Къумукъну мен осуз тилкъав гёремен,
Тили де о, юреги де халкъымны!
Если произнесут «Казак», то вижу в ивовой роще гору,
Которая отдает тень на тополиную степь,
Кумык мне представляется без него косноязыким,
Он (Казак) и язык, и душа моего народа!
Ассоциации Казака-поэта с народом характеризуются многозначностью. Казак-поэт размыкает границы; по мысли автора, он является достоянием и степей и гор, т.е. всего Дагестана. В этой связи совершенно очевидно, что А. Аджиев, безмерно любя и восхваляя и свое отчее село, и малую родину – Кумыкию, по своей натуре был и всегда оставался патриотом своего родного края, страны. Нелишне будет также отметить, что А. Аджиев является одним из первых авторов, которым имя родного народа было выражено в названии книги – «Песне кумыкских долин», изданной на русском языке в 1945 году.
Формат данной статьи не дает, к сожалению, возможности в должной мере осветить все пласты творчества А. Аджиева. В частности, он проявил себя как мастер иронического, сатирического воспроизведения некоторых явлений действительности. Отдельные его произведения: «Молитва бездельника» («Ишсюймесни дуасы»), «Сгоревший чубулдурук» («Яллагъан чубулдурукъ»), «Кайсар Калабузаров» («Къайсар Къалабузаров») и др. обрели хрестоматийный статус.
Перу А. Аджиева принадлежат прекрасные образцы пейзажной лирики («Фиалка» – «Мелевше», «Голос весны» – «Язны сеси», «Олень» – «Къубагийик», «Зеленые ивы» – «Яшыл таллар» и др.). Зарисовки природы в стихах А. Аджиева способствуют обнажению внутреннего мира лирического героя, глубины его переживаний, дум – о родине, дружбе, любимой.
В любовной лирике поэта («Пестро-розовый» – «Чубар-ала», «Возвращайтесь» – «Къайтыгъыз», «Заложник» – «Аманат», «Боюсь» – «Къоркъаман», «Любовь» – «Сююв» и др.) подкупает трепетное, целомудренное отношение к женщине. Истинное чувство в творчестве поэта пробуждает то радость, то грусть. Но всегда оно лирического героя, равно как и читателя, окрыляет, облагораживает.
Одной из характерных черт его поэзии является афористичность. Наглядное выражение это находит в жанре четверостиший, восьмистиший, которым отдавал предпочтение А. Аджиев в поздний период своей творческой деятельности.
В то же время в последние десятилетия поэт обращался к жанру лирико-философской поэмы. В ряду этого рода произведений выделяются «Свет в окнах» («Терезе ярыкълар»), «Негаснущие звезды» («Сёнмейген юлдузлар») и др.
Весом вклад А. Аджиева в развитие дагестанской детской литературы. Снискавший признание юных читателей своей незаурядной в художественно-эстетическом плане стихотворной сказкой «Болтливая белая утка» («Авузгъа бош акъ бабиш»), созданной в годы Великой Отечественной войны, А. Аджиев и в последующем радовал их талантливыми произведениями. Одними из лучших его книг для детей являются «Мост-радуга» (Дарай кёпюр. Махачкала, 1974), «Я сам» (Менэтер. Махачкала, 1983) и др. А. Аджиев, книги которого в переводе на русский язык были изданы как в Москве, в частности, «У нас в горах» (1959), «Каменотес и поэт» (1983), так и в Махачкале: «Рыжий садовник» (1973), «Земли зеленые ладони» (1977) и др., имел известность в масштабе всей страны, его талант обрел всесоюзное признание.
Речь о А. Аджиеве будет всегда неполной, если не сказать отдельно о его поэтике. У поэта был своеобразный индивидуальный стиль, самобытная поэтика. Его отличительной чертой является филигранная техника стиха. Характерными особенностями его поэзии предстают также богатство языка, экспрессия поэтической речи, богатая рифма, мелодичность, мастерское оперирование средствами художественной выразительности, поэтической звукописью. Мелодичностью, напевностью стихов А. Аджиева определяется и то, что значительное их количество обрели музыкальное сопровождение, стали песнями.
Произведения А. Аджиева переведены почти на все языки Дагестана, а также на многие языки народов нашей страны и ближнего зарубежья.
Ведя речь о юбиляре, стоит сказать и о том, что он входил, условно говоря, в триумвират кумыкских поэтов, вместе с А.-В. Сулеймановым и Аткаем, которые долгое время, в 70-80-е годы, являлись авторитетными старейшинами кумыкской литературы. Но даже в среде этой троицы, при том, что он был младшим по возрасту, его реноме поэта было незыблемым. Повторюсь, это получило и официальное подтверждение, он первым из них был удостоен звания народного поэта Дагестана.
А. Аджиев всегда оставался верен поэзии. Если собратья по перу, наряду с поэзией, обращались и к прозе, и к драматургии, и к критике, то А. Аджиев занимался только поэтическим творчеством.
Для А. Аджиева, как и для многих современных ему авторов, служение народу и служение искусству, поэзии были синонимами. Это обстоятельство вызывает почтительное отношение к их творческому наследию. Тем более если это наследие высокоодаренного, талантливого художника, которое пользуется неослабным читательским интересом, то оно вызывает почтение вдвойне. Поэзия А. Аджиева звучала в унисон своему времени, порой его опережала, при этом она остается созвучной и дню сегодняшнему. Можно констатировать, что поэтическое наследие А. Аджиева составляет одну из ярких страниц кумыкской, всей дагестанской литературы.
М. Гусейнов.
