Мне повезло в жизни: на своем пути я встретил многих замечательных людей – артистов, режиссеров, поэтов, писателей… Словом, людей творческих, высокоодаренных, блестяще образованных, интеллигентных, человечных… Был близко знаком с ними, имел возможность видеть их, общаться… Должен сказать, что это все незабываемые встречи, ярчайшие впечатления, драгоценные воспоминания… Особенно тесные знакомства были у меня в театральном мире, который я полюбил всей душой и черпал в его живой и творческой атмосфере новые импульсы для духовного роста, для движения вперед. Эти воспоминания, картины, эпизоды не отпускают меня: я вновь и вновь возвращаюсь к ним, заново переживаю их, осмысливаю, вникаю в их глубинную суть. И вот наступил момент, когда я почувствовал нестерпимое желание занести эти свои воспоминания на бумагу – захотелось придать им литературную форму и поделиться с читателем этими богатствами. Рассказать людям о тех замечательных творческих личностях, с которыми меня сводила судьба. Не знаю, как это у меня получится – хорошо ли, коряво… Это рассудит сам читатель.
Сегодня я предлагаю его вниманию цикл «Три истории из мира театра», из которого он узнает трогательные, поучительные, забавные эпизоды из жизни таких ярких звезд Кумыкского театра, как Барият Мурадова, Тажутдин Гаджиев и Гамид Рустамов. Цикл будет продолжен, так как эти эпизоды – далеко не единственные, что сохранила моя память из жизни театрального мира
Барият Мурадова. Королевский ответ
Наш Кумыкский театр часто бывал на гастролях у сельских тружеников. Однажды, это было летом 1960 года, труппа отправилась в Хасавюртовский район. Это была удивительная поездка. Яркая, веселая, преисполненная радостью творческой отдачи и пылкой зрительской любви и успеха. Возможно, это состояние было естественным продолжением того крупного успеха, который наш театр добился в ходе Московской декады 1960 года. Великолепные, вдохновенные выступления наших артистов на этой декаде были отмечены не только щедрыми аплодисментами у зрителей и признанием театральных критиков. Многие из них были награждены государственными наградами и званиями, а Барият Мурадова, «королева сцены», «душа Дагестана», как про нее все говорили, стала народной артисткой СССР! Это был истинный триумф дагестанского искусства, и он буквально воодушевил нашу творческую общественность, дал сильные импульсы всем сферам жизни в Дагестане. Атмосфера праздника, возвышенных надежд и эмоций еще долго бродила в воздухе нашей столицы…
Но праздник праздником, а жизнь идет. Будни берут свое. И вот после столичного триумфа Кумыкский театр отправился к своему исконному зрителю – в Хасавюртовский район. Артисты, как это водится, «кочевали» из села в село, из одного сельского театра в другой… Встречали их везде с большой теплотой и вниманием. От званых обедов и ужинов не было отбоя. Принимать все эти бесчисленные приглашения было невозможно. Ведь артист – он, как спортсмен, обязан соблюдать определенный режим, чтобы не потерять форму. Но отказаться удавалось не всегда. И вот на одном из таких званых обедов, который был устроен нашим артистам в Яхсае, произошел очень любопытный эпизод, связанный с нашей Барият Мурадовой.
На этой веселой яхсайской пирушке в этот раз был и наш крупнейший поэт и драматург Абдул-Вагаб Сулейманов, который очень любил артистическую среду, черпал в ней человеческую теплоту и творческие силы. Был там и главный режиссер театра – Гамид Алиевич Рустамов, который не брезговал бывать и на районных гастролях. В общем, как говорится, собралась «теплая» компания…
И эта компания расселась за огромным столом в большом дворе под раскидистым тутовником и весело отдыхала в свое удовольствие. Звучали тосты, шутки, юморные рассказы… Естественно, было много кумыкских песен, в том числе и старинных. Их бесподобно исполняла Барият, подыгрывая себе на гармошке. Веселье было в полном разгаре, когда во двор вдруг вошел совершенно незнакомый нам человек средних лет. Тут надо дать пояснения.
Мы не знали об этом, но, оказывается, в тот вечер в Яхсае, недалеко от двора, где отдыхали наши артисты, происходило похожее веселое мероприятие: там шла еврейская свадьба. В Яхсае, чтоб вы знали, еще с давних пор поселились еврейские семьи, которые довольно гармонично вписались в кумыкскую среду. Никаких трений между двумя нациями не бывало. Но и полного слияния, срастания тоже не было. Каждый жил сам по себе, не мешая другому, уважая обычаи и традиции соседа, помогая ему в случае нужды и обращаясь сам за помощью, попав в трудное положение.
Так вот глава одной из этих еврейских семей, которая то ли женила сына, то ли выдавала дочь замуж, явился во двор, где весело обедали наши артисты, артисты Кумыкского театра.
По его облику было видно, что он принадлежит к еврейскому племени. А когда он заговорил, то его акцент подтвердил эти догадки. Вежливо поздоровавшись, произнеся в адрес наших театральных «звезд» разные утонченные пожелания и комплименты, он объяснил нам причину и цель своего визита. «Понимаете, – сказал он, – мы тут рядом празднуем свадьбу. Я женю своего сына…» Артисты наперебой стали поздравлять гостя. Он выразил благодарность легким поклоном и продолжал: «Мы услышали ваше веселье, и порадовались за вас, – тонко польстил он, – а как услышали дивный голос нашей Барият, то наша радость перешла в зависть…» Артисты засмеялись, крутя головой: гость был мастер подольститься и расположить к себе. Они с вниманием стали ждать продолжения речи соседа. «Прошу меня извинить, если я прервал ваше веселье, но мы, то есть я, моя семья и мои гости были бы весьма польщены и благодарны, если Барият спела бы и на нашей свадьбе… две-три песни». При этих словах на лице у Барият заиграли смешанные эмоции: она вроде бы растерялась, но вместе с тем была и польщена. Эта растерянность передалась и всем ее коллегам: артисты замерли, ожидая, что скажет в ответ их любимица Барият. Этих нескольких секунд хватило, чтобы она взяла себя в руки, преодолела свое замешательство. А когда она величественно и неторопливо поднялась, все узнали в ней прежнюю Барият: серьезную и вместе с тем слегка ироничную, никогда не расстающуюся с чувством юмора. И вот она поднялась, наспех одернула платье, бросила быстрый взгляд на своих коллег и сказала, отвесив гостю поклон: «Спасибо вам огромное за эти лестные слова в мой адрес, – при этом она еще раз наклонила голову. – Но я не смогу выполнить вашу просьбу: было бы некрасиво с моей стороны уйти на вашу свадьбу, оставив своих товарищей. Еще раз прошу меня извинить…» Гость заметно расстроился, но отказ был сделан в столь вежливой, столь грациозной форме, что он не осмелился продолжить свои уговоры. «Извините», – сказал он с грустной улыбкой, поклонился и – покинул наш двор.
Едва он вышел за порог, как веселье продолжилось: опять полились кумыкские песни, шутки, юмористически излагаемые воспоминания. Вскоре мы забыли про этот мимолетный визит. Однако спустя некоторое время он получил свое продолжение. Оказывается, хозяин соседней свадьбы, вернувшись, рассказал гостям о своей неудачной попытке заполучить в качестве певицы знаменитую Барият Мурадову. Все не на шутку расстроились, но готовы были смириться с этой потерей, как вдруг один из гостей свадьбы, заготовитель из Пятигорска, поднял руку, прося тишины. Он демонстративно сунул руку во внутренний карман своего пиджака, достал оттуда 5 тысяч рублей и, покрутив ими перед носом, заявил: «Вот аргумент, перед которым она не устоит, – сказал он высокомерно. – Сейчас она придет сюда как миленькая и споет нам свои чудесные кумыкские песни!» С этими словами гость двинулся в наш двор. Из-за шума мы даже не услышали, как этот человек оказался перед нашим столом. Барият в это время что-то обсуждала с соседом, энергично жестикулируя, и в пылу задела рукой подкравшегося сзади гостя. Все взоры обратились на него. Этот гость, однако, обошелся без долгих церемоний, которые проявил его предшественник. Он ограничился быстрым кивком головы и сразу перешел к делу. «Барият, – сказал он, держа на весу свои купюры, – я ваш давний и преданный поклонник…» – «Спасибо, дорогой, спасибо! – прервала его актриса. – Чем обязана таким вниманием?» – «Я являюсь гостем соседней еврейской свадьбы… Мой друг женит своего сына, и я ради такого случая приехал сюда из Пятигорска, где живу и работаю… заготовителем, – произнес он, сделав выразительную паузу. – Вот вам гонорар, – сказал он, кладя купюры на стол перед Барият, – прошу вас сделать честь нашей компании и исполнить несколько ваших божественных песен». Вновь за нашим столом воцарилась тишина, вновь все уставились на Барият. Ответ мог быть самый непредсказуемый, так как настойчивость наших соседей в желании зазвать Барият на свою свадьбу граничила с нарушением приличий. Но наша Барият не подала виду: почтительно встав с места, она посмотрела на просителя со своей всегдашней милой улыбкой и, отчетливо чеканя слова, произнесла: «Я актриса Кумыкского театра, и на свадьбах не пою, тем более за деньги. Прошу извинить меня», – добавила она и села на свое место. Ошеломленный богач не знал, что сказать. «Да, да, я понимаю, – забормотал он, – это я должен извиниться перед вами. Простите. До свидания!» – и гость, наспех сунув свои деньги в карман, засеменил к выходу. Несколько секунд за столом царила тишина. Потом поднялся шум и гвалт: все выражали восхищение ответом Барият, в том числе и сидевший рядом с нею Гамид Рустамов. Обычно он не участвовал в таких мероприятиях своей труппы, но в этот раз он как-то оказался среди них. Он нежно обнял Барият за плечи и сказал, не скрывая своей гордости за нее: «Прекрасный ответ! Королевский… Другого я от тебя не ждал. А что удивляться, ведь ты – королева сцены! Ты – душа Дагестана, как тебя называют дагестанцы. Спасибо тебе, ты еще на одну ступень подняла авторитет нашего родного театра. Твоя жизнь вся без остатка посвящена ему, ты свято служишь высшему из всех искусств – театру. Не найдется ни одного человека в Дагестане, да и во всей России, который бы усомнился в этом. Друзья, – торжественно обратился он к восхищенно молчавшим коллегам актрисы, – выпьем же за Барият! За великую Барият».
Все тотчас шумно повставали со стульев. Плечи распрямились. Лица сияли. Раздались аплодисменты и пылкие признания, после чего все осушили свои бокалы до дна. В том числе и сама Барият.
Веселье продолжалось допоздна. Но депутатов от еврейской свадьбы больше не было.
