Еще в 1618 г. в отписке терского воеводы Н. Вельяминова о сношениях с уцмием Рустем-ханом писалось: «И князь Сунчалей … сказал, что уцмей де князь Кайдацкой в горах человек первой, людьми силен, никому не служит, ни Турскому, ни Крымскому, ни Кызылбашскому… и ясаку не дает, а человек де он гордой…» В период его правления московские послы прибывали в «Кайдацкую землю в Башлы». По сведениям А. Олеария, посетившего «область Осмин, князь которой Рустем» в Дагестане в 1634 году, кроме того, «имел свой двор в местечке того же наименования». Речь здесь, видимо, идет о сел. Усемикент. Но официальной резиденцией, как видно, считался Башлы-кент, что по понятиям того времени имело значение «начальный город». Здесь в 1634 году при посредничестве своего родственника Эльдара-шаухала Тарковского уцмий Рустем-хан «с сорокма тысечями своими кайдацкими людьми» «шертовал на Куране» (присягал) русскому царю и произносил следующую присягу на родном кумыкском языке: «Я, уцмей Кайдацкой, за себя и за братью свою, и за детей, даю шерть по своей бусурманской вере за себя и за детей своих, и за братью, и за детей их, и за племянников, и за князей, и мурз, которые со мною одиночны, и за всех своих кумычан (Sic!), служилых и черных людей Кайдацкие земли и за всех людей своего владения Государю своему Царю и Великому князю Михаилу Федоровичу всей Руси самодержцу и многих государств государю…»
Именно уцмию Рустем-хану принадлежит заслуга кодификации древнего права кайтагцев. Постановления уцмия Рустем-хана, напечатанные в 1868 году А. В. Комаровым и известные в литературе под названием «Постановления Кайтагского уцмия Рустем-хана» были первым памятником, ставшим достоянием науки. «Он, — утверждал А. В. Комаров, — составил из адатов и своих постановлений особый сборник». М. М. Ковалевский датировал происхождение этого памятника годами правления уцмия Рустем-хана, вступившего во владение Кайтагом в 1601 году, после смерти своего отца Хан-Магомеда. Рустем поддерживал дипломатические отношения как с сефевидскими шахами, так и русскими царями. Так, известны три грамоты на имя Рустема: две выданы шахом Абассом (1609 г., 1610 г.) и одна получена от его преемника шаха Сафии (1629 г.). Это подтверждается и русскими документами о сношениях русского государства с Кайтагом, а также записями путешественников, побывавших в Кайтаге.
В источниках в потомстве у Рустем-хана упоминаются два сына — Хан (очевидно, Хан-Мухаммад, названный по имени деда) и Уллубий. Первый, кажется, был отдан в аманаты к шаху и стал известен под именем Мухаммад-хан бек Дагестани. При дворе шаха Аббаса Великого (1587–1629) он пользовался большим влиянием и почетом. После его смерти стал приближенным и его сына, шаха Аббаса II (1642–1666). Писал стихи, составлял муамма (загадки в стихах), был талантливым художником. По всей вероятности, как это бывало, рассматривался шахским правительством как претендент на уцмийство.
Уцмий Амирхан-Султан
Выдвинулся на первые роли в Кайтаге в конце 30-х – начале 40-х годов XVII века, когда сефевиды из-за недовольства пророссийской ориентацией прежнего уцмия Рустем-хана поддержали его племянника Амирхан-Султана. В 1645 г. уцмий разгромил последнего вместе с шахскими войсками. Но, получив более мощное подкрепление от шаха (?), Амирхан-Султан разбил уцмия Рустем-хана, и тот был вынужден отступить в горы, по сути, уступив первому Нижний Кайтаг.
Уллубий, сын уцмия Рустем-хана I
На авансцену политической жизни в Кайтаге Уллубий выдвинулся в период вооруженного антииранского восстания в 1659-1660 г. под предводительством Сурхай-шаухала Тарковского с участием более 30 тыс. человек. Весной 1660 г. на территории Кайтага вблизи Маджалиса произошло сражение. Горцы не смогли противостоять регулярным войскам шаха (15 тыс. человек), оснащенным артиллерией, и потерпели поражение. Но и шах Аббас II, не получив больших политических выгод из этого, вынужден был довольствоваться компромиссом с шаухалом Тарковским Сурхаем.
Уцмий Али-Султан
Известен в истории тем, что в 1689 г., когда один из отпрысков маджалисской ветви рода уцмиев Гусейн-хан, поставленный шахом правителем Кубы, совершил поход в Кайтаг и овладел сел. Башлы, «собрав из разных горских народов 30 тысяч воинов», изгнал его в Кубу.
Уцмий Амир-Гамза I
После смерти Али-Султана в 1696 г. уцмием стал его сын Амир-Гамза. Но он был вытеснен в горы сыном Гусейн-хана Ахмед-ханом, который, в свою очередь, был вытеснен из сел. Башлы в Маджалис, где он был убит по наущению сына Уллубия Ахмед-хана.
Уцмий Ахмед-хан, сын Уллубия
Достоинство уцмия Ахмед-хан получил от шаха Гусейна в 1710 г. при содействии и поддержке его премьер-министра («визиря-аземана») Фатх-Али-хана Дагестани (из рода шаухалов Тарковских). Ему также было назначено 200 туманов жалованья в год. Усиливаясь «день со дня», Ахмед-хан пошел войною на Табасаран, разграбил несколько деревень, после чего правители его «изъявили покорность и отправили заложников». Вместе с тем Ахмед-хан, преследуя свои владельческие интересы, принимает самое активное участие в антииранском выступлении. В 1711 г. войска уцмия участвовали во взятии Шабрана. В том же году вместе с Дауд-беком и Сурхаем он участвовал в осаде Шемахи. В 1721 г. войска уцмия опять участвовали в осаде и взятии Шемахи, а в следующем году — и в осаде Ардабила. Но, узнав о походе Петра I в Дагестан, Ахмед-хан возвращается в Кайтаг. Ахмед-хан неприязненно встретил поход царских войск. Войска уцмия вместе с войсками Султан-Махмуда Утамышского участвовали в героическом сражении с войсками Петра I в урочище Кучюк-Избар (Малый Избир. –К. А.) в августе 1722 г. По разным сведениям, в этом сражении приняло участие от 5 до 16 тыс. человек. Как писал впоследствии А. Неверовский, для задержки «дальнейшего наступления Петра Великого» уцмий Ахмед-хан «собрал до 16 тысяч человек, с которыми атаковал русских недалеко от Буйнака». А в 1725 г. он был на стороне шаухала Адиль-Гирея Тарковского, выступившего против русских. Но когда шаухал потерпел поражение, уцмий в том же году присягнул на верность России, дал аманатов и сохранил власть. Вот что пишет об этом очевидец И. Г. Гербер: «Сей усмей Ахметхан человек лукавой и неглупой; он чрез свой предговор много к тому помогал, что шамхал против России взбунтовал, и хотя он обязался с войском своим с шамхалом соединиться, однако ж он в то дело не мешался и сидел тихо, ожидая, будут ли турки по обещанию Даудбека шамхалу в помощь, а как он увидел, что турки то не исполнили, а российское войско на шамхала пошло, то поддался он Российской империи и присягу учинил и для того сохранен остался». Деятельность Ахмед-хана в дальнейшем обрела более выраженный международный характер с поиском новых внешних партнеров для достижения своих стратегических целей. Выбор сначала пал на Турцию, а затем на Иран с сохранением лояльных отношений с Россией. Сотрудничество Ахмед-хана с Портой выразилось в том, что в 1733 г. он сопровождал крымского калгу Фетхи-Гирея с 3–5-тысячным отрядом конников от границ Чечни до Гянджи, а в 1735 г. курировал продвижение 80-тысячной конницы хана Каплан-Гирея от Терека до Дербента. На этом фоне более существенным выглядит временный альянс уцмия с Ираном в лице Надира, который в 1734 г. принял в подданство сына Адиль-Гирея Хасбулата в роли дагестанского шамхала, а в 1735 г., покорив часть Кайтага, вынудил уцмия к капитуляции, отправив в иранский лагерь в качестве заложницы свою дочь Патимат-ханум. Таким путем Ахмед-хан вошел в доверие к Надиру, который, отправляясь в Индийский поход в 1736 г., поручил ему вместе с шамхалом Хасбулатом сохранить шахскую власть на захваченных им территориях Дагестана. Подтверждение тому – указы шаха от 24 мая и 14 сентября 1736 г., отправленные в связи с антииранскими восстаниями в Дербенте лично уцмию как «хранителю печати Дагестана»: «… наказать это племя», обеспечить в тех краях «мир и спокойствие», принимать меры «против внутренних раздоров», проявлять больше исполнительности и рвения». Однако эти указы, так же как и присланные шахом в августе – сентябре 1738 г., остались невыполненными, что вызвало гнев разъяренного Надира. Узнав об этом, учитывая сложившуюся обстановку, Ахмед-хан стал отходить от шаха и принял активное участие в разгроме 32-тысячного войска под командованием его брата Ибрагим-хана в Джаро-Белоканах в сентябре 1738 г. По сути начался новый этап в деятельности Ахмед-хана – этап освободительной борьбы против иранских завоевателей, с усиленным поиском союзников в этой борьбе, с постепенным смещением вектора внешней политики в сторону России. Об этом свидетельствует игнорирование уцмием указа шаха от 21 сентября 1740 г., касающегося врагов Ирана, с жестким предписанием «…преследовать их и уничтожать … никакой пощады им не давать».
Разгневанный Надир заявил, что не вернется в Персию, пока не добьется покорности Ахмед-хана, а сам обратился к войскам с таким воззванием: «Кто того Усмея живого приведет, или голову привезет, обещает дать за это тысячу рублев».
Наиболее значительным событием 1742 г., где проявился неукротимый дух уцмия, стал провал нашествия Надир-шаха на Кайтаг для овладения крепостью Кала-Корейш, чтобы оттуда двинуться на Аварию. Как пишет иранский историк А. Т. Сардадвар, выделив для взятия этой крепости 22-тысячное войско, шах надеялся на легкую победу. Уверенный в этом, 2 сентября он направился в сторону Акуша, поручив отряду туркменских воинов наступать на Кала-Корейш, где находился «его враг номер один – уцмий Ахмед-хан». Но вступить в Аварию Надиру на сей раз не пришлось. По словам Сардадвара, уцмий Ахмед-хан, лелеявший мечту собственноручно покончить с шахом в личном поединке, во главе закаленных воинов вышел из крепости и преградил ему путь в сторону Аварии. Разъяренный шах также решил убить Ахмед-хана, но не смог отыскать его среди кайтагских воинов. Началась ожесточенная битва, во время которой шах услышал обращенный к нему на турецком языке голос уцмия:
«Геда, гьардасан, Афшар-оглу? Чых тек-тек деюше! («Где ты, сын Афшара? Давай сразимся один на один!») Надир не дрогнул и тоже ответил ему по-турецки: «Къайна атам! Мен бурдайым гьазир-гьастам!» («Тесть мой* [*По сведениям английского посла в Петербурге К. Рондо, в 1735 г., овладев частью Кайтага, Надир вынудил уцмия Ахмед-хана отправить в персидский лагерь в качестве заложницы свою дочь Патимат-ханум, которую называли «первой красавицей Востока»], я здесь, я всегда готов»). После обмена такими «любезностями» уцмий и шах устремились друг на друга: Ахмед-хан – сверху, Надир-шах – снизу. В ходе поединка на длинных копьях, как свидетельствует автор, 76- летний уцмий явно стал одолевать 54-летнего шаха, ввиду чего телохранители надменного завоевателя, опасаясь за жизнь своего повелителя («в нарушение своих древних традиций не вмешиваться тогда, когда сражаются два полководца», – подчеркивает Сардадвар), «устремились на помощь Надиру, иначе исход поединка мог быть иным… Когда лезгины почти окружили Надира, он понял, что его войско потерпело поражение. Видя это, Афшары стали отступать и спасли его». Предпринятое в таких условиях в конце 1744 – начале 1745 гг. нашествие шаха на прибрежный Дагестан закончилось очередным провалом, ускорив гибель самого Надира и распад его державы в 1747 г.
Ахмед-хан (с учетом его великих заслуг в народе его прозвали «Уллу Ахмат-хан») умер в 1749 году, прослужив на кайтагском троне более 40 лет. «Это редкостный пример политического долголетия: здесь требуется не только хорошее здоровье, но и выдающиеся политические способности…» — замечает профессор-историк Расул Магомедов.
УЦМИЙ АМИР-ГАМЗА II
Амир-Гамза, внук Ахмед-хана, сын Хан-Магомеда, был «храбрый и весьма предприимчивый человек». Стал уцмием после смерти Ахмед-хана, своего деда. Он продолжил активную политику Ахмед-хана. В 1765 г. помогал Фатали-хану присоединить к Кубинскому ханству Дербентское владение, за что получил деревню Малакалыль и «таможенные доходы, собираемые в воротах Дербента». Чтобы еще больше укрепить союз с Амир-Гамзой, Фатали-хан женился на его сестре Туту-бике и обещал выдать за него свою сестру Хадидже-бике. Но не сдержал обещания, после чего между ними «разгорелась сильная вражда». В 1774 г. на Гавдушанском поле близ Худата произошло сражение. «Счастье, — писал А.-К. Бакиханов, — клонилось сначала на сторону Фатх Али-хана, но Алибек, храбрый сын уцмия, так быстро ударил по центру неприятельских войск, что победа присоединилась к его мужеству». Фатали-хан был наголову разбит и бежал в Сальян. Излагая эти события, А. Г. Серебров писал, что будто, будучи в Худате, уцмий направил письмо Фатали-хану с раскаянием и просьбой о позволении возвратиться в свои владения. Тот дал на это согласие, но по наущению своих беков направил вслед за ним 1000 человек. Уцмий, увидев это, выбрал хорошую позицию, «разбил их всех и гнал до лагеря Фет Али хана с таким стремлением, что все войско Фет Али хана, видя свою гибель, от отчаянности разбежалось в разные места в своей провинции, да и сам Фет Али хан едва скрытно с малым числом чиновниками своими убежал в свою ж провинцию в Сальян».
Фатали-хан вынужден был обратиться к России за помощью. В Дагестан были направлены царские войска под командованием генерала де Медема. Амир-Гамза напал на них «в одной миле ниже Башлы», но все же в 16 км от Дербента в местечке Иран-Хараб он был разбит, царские войска и Фатали-хан опустошили терекемейские аулы. После этого Амир-Гамза присягнул на подданство России. Но с уходом русских войск, когда ситуация в регионе резко изменилась, Амир-Гамза «с 3000 отборной конницей прошел через Дербент, Кубу и Ширван и напал на Ардебиль. Опустошив этот край, он через Карабаг напал на Ганджу и разорил окрестности ее более, чем округ Ардабила». Затем через Шеки, Ахты и кюринские магалы он возвратился назад. Как отмечает А. Бакиханов, ни один из владетелей областей, через которые уцмий проходил, «не смел ему противиться, а некоторые старались задобрить его подарками и отклонить таким образом от своих владений». Пока уцмий был в походе, Фатали-хан привлек на свою сторону его племянника Хан-Магомед-бека, «построил ему крепость … Хан-Магомед-кала… и переселил туда сто семейств из Кубы». Привлек на свою сторону Фатали-хан и других феодалов и «почетных лиц» Дагестана, и Амир-Гамза «вынужден был покориться обстоятельствам и войти в мирные сношения с Фетх-Али ханом». На сборе дагестанских правителей в апреле 1776 г. он и кадий Табасарана обязались оставить в покое Фатали-хана.
В 1784 г. уцмий вместе с другими правителями обратился к России с просьбой о принятии в подданство. В 1786 г. он повторил просьбу.
В 1787 г. Амир-Гамза умер, уцмием стал его брат Устар-хан, поддерживавший дружественные отношения с Фатали-ханом. А после смерти Устар-хана уцмием стал «храбрый и прямодушный… Али-бек», «который умер в 1795 г., оставив престол Рустем-хану, внуку Ахмед-хана, которого называли Мамаем».
УЦМИЙ РУСТЕМ-ХАН II
В конце XVIII — нач. XIX в. Рустем-хан неоднократно обращался к России с просьбой о принятии в ее подданство. Когда над Дагестаном нависла угроза завоевания шахом Ага-Мухаммед-ханом, вместе с Мехти-шаухалом и Дербентским ханом уцмий был взят под покровительство России. Во время похода генерала В. Зубова в 1796 г., вместе с другими владетелями Дагестана уцмий присоединил свои войска к царским войскам. Вместе с отрядом царских войск под командованием генерала Булгакова они участвовали в походе на Кубу. Летом 1799 г. он был принят в подданство России. 1805 г. он умер и уцмием стал Али-хан, сын Устар-хана. Со смертью последнего уцмием был провозглашен его брат Адиль-хан — последний уцмий, «находившийся под покровительством России» .
УЦМИЙ КАЙТАГСКИЙ АДИЛЬ-ХАН УЦМИЕВ
(1811-1818 ГГ.)
С занятием в 1806 г. Дербента уцмий Адиль-Гирей присягнул на подданство России, получил в марте 1807 г. чин генерал-майора, имел резиденцию в с. Башлы. Однако с утверждением и укреплением царской власти в Дагестане после ирано-российского Гюлистанского мирного договора 1813 г. уцмий Адиль-хан стал отходить от своей пророссийской ориентации. Вступив в союз с бывшим дербентско-кубинским Шихали-ханом, он отказался подчиняться русским, дербентскому коменданту, не являлся по его вызову в Дербент. В октябре 1819 г. в уцмийство были направлены царские войска под командованием генерала Мадатова. Они разбили ополчение уцмия и разорили многие кайтагские села. 26 января 1820 г. по приказу генерала А. П. Ермолова уцмий был вообще отстранен от власти. Он бежал с семьей к мехтулинскому хану Ахмат-хану, правившему в то время еще и Хунзахским ханством, а через два года, в 1822 г., был убит своим братом.
Адиль-хан был женат на дочери Мехти-шаухала Тарковского, в потомстве имел сыновей — Хан-Магомеда, Джамав-бека (впоследствии генерал-майор) и дочь, которая вышла замуж за сына Мехти-шаухала Тарковского – знаменитого Шах-вали Тарковского, учившегося с М. Лермонтовым в Школе гвардейских прапорщиков и юнкеров.
После поражений, нанесенных уцмию кн. Мадатовым, и разгрома в 1819 г. союзников его — акушинцев — ген. Ермоловым при с. Леваши достоинство уцмия прокламацией Ермолова от 12 января 1820 г. было ликвидировано. Кайтаг был оставлен под управлением беков, находившихся под наблюдением пристава, пребывавшего в Великенте. А в Верхнем, или Горном, управление было оставлено в руках выборных старшин, под наблюдением русской власти. В 1838 г. генерал Фези поручил управление Верхним Кайтагом Джамав-беку, сыну Адиль-хана. В 1840 г. Кайтаг был включен в состав Дербентского уезда. Вследствие восстания 1843 г., и недовольства жителей участковое управление в Нижнем Кайтаге в 1848 г. было упразднено и управление всем уцмийством было поручено сыну бывшего уцмия Джамав-беку. Такое управление существовало до 1866 г. когда, за отречением от своих вековых прав управлявшего Кайтагом Ахмед-хан-бека, из владений уцмия и из Северной Табасарани был образован Кайтаго-Табасаранский округ.
ГЕНЕРАЛ ДЖАМАВ-БЕК УЦМИЕВ-КАЙТАГСКИЙ
Генерал Уцмиев-Кайтагский, Джамав-Бек Адиль-хан оглы (он же — Магомад-Джамав-хан), генерал-майор по армейской кавалерии (умер в 1857 г.). В 1830 г. ему было доверено управление Верхним Кайтагом, а с созданием Кайтагского управления с 1843 по 1857 гг., т.е. до самой смерти, он являлся его управляющим.
Более того, в 1831 г. Джамав-беку Адиль-Уцмиеву (так он сам себя именовал) были возвращены отнятые ранее у его отца, Адиль-хана Уцмиева, кутаны Ташгичув, Уцмикутан, Уллу Иссису, Палашкутан и Актерек «со всеми принадлежавшими доходами», какие прежде поступали в государственную, казну». Когда же ген.-м. по армейской кавалерии Джамав-бек Адиль Уцмиев умер, кн. Барятинский в своем письме в декабре 1858 г. просит председателя Кавказского комитета кн. Орлова «исходатайствовать» о назначении пенсии его семейству, т.е. вдове его узденке из с. Башлы Фатимат с детьми (Мехти — 14 лет, Гебек — 13 лет, Ахмед-паша, дочери Аджи-бийке -18 лет и Кистаман — 16 лет) в размере 860 руб. серебром в год.
Кроме того, имел сына Амир-Чопана (впоследствии ген.-майор), рожденного от жены из аристократического рода, а также дочь Нуршереп, которая впоследствии вышла замуж за Зубаир-бека Тарковского, сын Шахвали-бека Тарковского из Уллу Бойнака.
Джамав-бек — первый из кумыков, жителей Дагестана, ставший кавалером ордена Святого Георгия IV ст. «за отличия в сражениях с мятежными горцами (18.08. 1844 г.), 19 августа 1845 г. он же «за отличия в делах против горцев» награжден золотой саблей с надписью «За храбрость».
УЦМИЕВ АМИР-ЧОПАН-БЕК ДЖАМАВ-БЕК-ОГЛЫ
Князь, генерал-майор Амир-Чопан-бек Уцмиев родился в 1836 г. в с. Янгикент Табасаранского округа, в знатной кумыкской семье.
Амир-Чопан-бек в 1854 г. был определен на службу в милицию (иррегулярное российское воинское формирование на Кавказе из местных народностей).
В составе Дагестанского полка милиции Амир-Чопан-бек принимал участие в Крымской войне 1853–1856 гг. и Кавказской войне в 1858-1859 гг.
За особое служебное рвение и военные заслуги он быстро продвигается по военной карьере. Уже в 1859 г. за боевые отличия он получает офицерское звание — прапорщик милиции, а в 1867 г. ему присваивается звание подпоручика.
В 1869-1871 гг. Амир-Чопан-бек — чиновник для особых поручений при начальнике Дагестанской области.
В 1874 г. Амир-Чопан-бек вступает в Лейб-гвардию Его Императорского Величества Казачий полк. И здесь он быстро продвигается по военной карьере от корнета до полковника. В составе казачьего полка принимает участие в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Позже служит при войсках Кавказского военного округа.
В 1907 г. Амир-Чопан-беку Уцмиеву было присвоено звание генерал-майора.
За годы службы Амир-Чопан был удостоен многих наград, среди которых орден св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом (1880 г.), орден св. Станислава 2-й ст. (1889 г.), орден св. Владимира 3-й ст. (1909 г.). В 1911 г. генерал-майор Уцмиев Амир-Чопан-бек Джамав-бек-оглы уходит в отставку и поселяется в Дербенте.
Умер генерал-майор Амир-Чопан-бек Уцмиев в 1914 г. и, по личному завещанию, похоронен на северном мусульманском кладбище, недалеко от могилы генерал-лейтенанта Араблинского у мавзолея правительницы Дербента Тути-бике, которая, как представительница рода кайтагских уцмиев, приходилась ему прямой родственницей.
Амир-Чопан жил в с. Янгикент (Табасаранский округ), Карадаглы (магал Теркеме), Башлы и Дербенте. Имел 9 жен, из которых две (Пахай и Гаджикыз) были из Башлы, две (Суйдух и Шамала-ханум) были из Нижнего Казанища. Кроме того, он имел жену Джежей-бийке (из рода Тарковских), которая после его смерти вместе с новым мужем эмигрировала в Турцию (Стамбул), другая жена, Тетей-бийке, – жила в Янгикенте. Имел сына Джамав-бека, названного по имени деда Амир-Чопана, от жены Умгани из аристократического рода. Он умер в двухлетнем возрасте. Больше детей у Амир-Чопан-бека не было, и он усыновил племянника Абдул-Джалила Уцмиева, которого женил на старшей дочери генерал-лейтенанта Араблинского Хюрриет-ханум. Князь Абдул-Джалил дослужился до чина полковника. В потомстве он имел дочерей – Суват-ханум, Хадидже-бике (Дидочка), Ниссу. Дидочка была замужем за подполковником князем Фатали Тарковским, имела от него двух сыновей. У князя был брат по имени Абдул-Меджид Уцмиев. Он носил чин полковника. После смерти генерал-майора Амир-Чопана Абдул-Меджид Уцмиев женился на его жене Джежей-бике и уехал жить в Турцию. С Амир-Чапан-ханом они были двоюродными братьями.
МЕХТИ-БЕК УЦМИЕВ ВО ГЛАВЕ КАЙТАГСКОГО ВОССТАНИЯ 1877 ГОДА
Яркой героической личностью в истории кайтагцев и всего Дагестана был корнет Мехти-бек Уцмиев, сын князя Джамав-бека Уцмиева и башлынской сала-узденки Фатимы. Он выдвинулся в народные лидеры и стал во главе восстания 1877 года (охватившего, как известно, одновременно разные части Дагестана — Гунибский, Кайтаго-Табасаранский, Кюринский, Казикумухский, Левашинский и др. округа — и Чечни) против колониального режима. 
Его ближайшими сподвижниками стали его родственник Ибах-Бек Уцмиев, башлынские религиозные авторитеты Шихша-кади, Абза-кади, Мухаммад-кади Абдуразак-оглы, предводительствовавший восставшими каякентцами Акай-кади Амир-Бек-оглы, уздени Халимбек-Хаджи, Гасан-Бек Темир-Бек-оглы. Народ симпатизировал Мехти-беку из-за того, что у него по матери было много родичей среди башлынских сала-узденей, и он, будучи обделённым наследством, отличался простотой и был близок к своему народу. Мехди стал военным вожаком восставших, а бывший соратник Шамиля Акай-кади Амир-Бек-оглы (он же Махмуд-Эфенди, который, по свидетельству современников, «имел проницательный ум и считался человеком очень влиятельным», явился их религиозным вдохновителем, принимая при этом и личное участие в боях.
Как известно, в 1877 г. восстание, начавшееся сначала в горных обществах Чечни и Дагестана, быстро перекинулось на Южный Дагестан, и, прежде всего, в Кайтаго-Табасаранский округ, особенно в Джемикент, Мамедкалу и др. «Очагами развернувшегося восстания в Южном Дагестане, в частности в Кайтаге, стали: Башлы, Каякент, Берикей, Маджалис, Хан-Магомед-Кала, Джемикент, Янгикент, Падар. Наиболее активными участниками Башлынского восстания были Мехти-бек, Ибах-бек Уцмиевы, а из башлынского общества – Абза-кади, Шихша-кади, Магомед-кади (Абдуразак-оглы), уздени Халим-бек Хаджи, Гасан-бек Темир-бек-оглы, Агай Амир-бек-оглы и др.
Общим руководителем восстания в Башлах, как и во всем Кайтаге, являлся Мехти-бек Уцмиев, который был восставшими провозглашен «уцмием», хотя эта власть официально была упразднена еще Ермоловым в 1820 г. и не восстанавливалась. Кроме того, на собрании восставших в ауле Башлы Мехти-бек «объявляет себя имамом и призывает горцев принимать участие в священной войне против русских». Участники схода приняли присягу служить новоявленному имаму и уцмию верой и правдой. Надо отметить, что костяк его сподвижников составили жители Башлыкента, Каякента и Янгикента — около 4 тыс. человек. К нему присоединился и потомок кюринских ханов Магомет-Али и наиб Кази-Ахмет-бек. Планы у них были грандиозные – захватить опорные пункты русских Дешлагар, Дербент и Петровск, с них и начать освобождение Дагестана.
Против Мехти-бека и его кайтагских ополченцев были брошены отборные силы русских. Особенно жестокие сражения произошли за Башлы, Кайыгент, Янгикент, Терекеме.
Особенно пострадал аул Башлы, «жители которого в этой ситуации одними из первых в Южном Дагестане подняли вооруженное восстание и выставили значительную партию Мехти-беку».
По приказу командующего войсками ген.-м. кн. Меликова ген.-м. Комаров 27 сентября с крупными военными силами, состоящими из 8 рот, 3 сотен Дагестанского конного регулярного полка, 2 сотен Шуринской и 1 сотни Южнодагестанской милиции и др., идут на Ханмагомедкалу и другие терекеменские селения, по пути «сжигая аулы, истребляя беззащитное население».
Жестоко усмирив восставших жителей Джемикента, Ханмагомедкалы, Янгикента, Маджалиса, генерал Комаров направляется в Башлы. На всем пути следования восставшие ему оказывают упорное сопротивление. Особенно ожесточенные бои происходят на территории Актерек-кутана, Каравул-кутана и Чирми. 29 сентября русские войска занимают подступы к аулу Башлы.
30 сентября начался обстрел 4-9-фунтовыми снарядами, и аул был атакован со всех сторон. После ожесточенного боя жители вынуждены были оставить аул, а женщин отправить в близлежащие даргинские хутора. «В ночь на 3 октября, – как отмечает Р. М. Магомедов, – аул Башлы уже пылал в огне». По личному приказу ген.-м. князя Меликова на этот раз «за вторичную измену» аул Башлы был уже окончательно уничтожен.
Вскоре башлынцам пришлось опять испытать трагические дни. Не успели они вернуться в свои разоренные дома и навести в них какой-нибудь порядок, как снова, 25 октября, прибыл в Башлы Мехти-бек, где вновь сосредоточилось до 2 тысяч ополченцев. Он из Башлы стал рассылать в разные районы, в том числе в Темир-Хан-Шуринский округ, призывы к новому вооруженному восстанию. Восстание башлынцев вновь приняло широкий размах. Войска ген. Комарова вторично атаковали Башлы, и этот второй штурм оказался самым тяжелым: все селение было охвачено огнем, горели дома, собанлыки, культовые сооружения (мечети со старинными богатыми библиотеками и рукописями), текла кровь раненых, на улицах лежали тела убитых.
В начале октября старшины Башлы, понимая безнадёжность положения восставших и опасаясь мести со стороны царской администрации, отказали в поддержке Мехти-беку. Он отступил в Янги-Кент, где и развернулась финальная героическая битва ополченцев с колониальными войсками России.
После того как штурм села захлебнулся, генерал подверг Янги-Кент нещадным бомбардировкам из поднятых на высоты артиллерийских орудий. В результате полсела было разрушено. Аул пылал всепожирающим огнем.
Мехти-бек Уцмиев вынужден был с пятью ближайшими наиболее преданными приверженцами восстания, в числе которых были Бейбала-бек и три нукера, прорываться в ночной неразберихе, вручив, однако, знамя борьбы башлынцу Агаю Амирбекову. Он намеревался «пробраться через персидские владения в Турцию» с тем, чтобы вернуться на родину с новыми силами и продолжить свой личный «газават». Оставшиеся защитники «янгикентской твердыни», 50 самых отчаянных храбрецов во главе с Хаджи-Мусой, вывесили над родовым замком уцмиев черное знамя священной войны, они отказались сдаться и отбили атаку противника ночью. Благодаря эффекту неожиданности им удалось вырваться из окружения. Мехти-беку удалось с товарищами с боем прорваться через плотное окружение русских и уйти через Табасаран в Кубинский уезд. Вот как описывает В. Кривенко, управитель канцелярии министра императорского двора, позже писатель и общественный деятель, некоторые эпизоды (основываясь, как он отмечает, на сведениях, заимствованных из рукописных источников) военных действий в с. Янгикент, куда основные силы на подавление восстания бросил сам генерал Комаров. «Над всем селением господствовал громадный укрепленный замок Мехти-бека. После горячего обстреливания 4-го октября аул был занят, но замок еще держался. На предложение сдаться был получен отказ. Здание это окружили со всех сторон, и наши охотники пытались поджечь его, но меткие выстрелы засевших там трехсот горцев заставили отказаться от этой мысли. Ночью оставшиеся в живых защитники замка решили прорваться через нашу цепь, но принуждены были вернуться. Аул пылал. Окруженный заревом пожара, замок был ясно виден, и наша артиллерия снова возобновила огонь. С треском и грохотом рушились одна на другую постройки, укрепления, но защитники не сдавались; по-прежнему на крыше развевался черный флаг, как бы предупреждавший об отчаянной решимости мятежников умереть под грудами развалин своего убежища. На рассвете наши войска ворвались в дом Мехти и обезоружили оставшихся еще в живых восемнадцать горцев».
Сам Мехти-бек же, которому удалось вырваться через плотные цепи осаждавших Янгикент русских солдат, намеревался, как сообщают источники, «пробраться через персидские владения в Турцию». Однако начальник дагестанского отряда генерал Комаров, получив об этом сведения, снарядил для его поимки специальный отряд из всадников конного полка под командованием юнкера Урусхана Каргалай-оглы. Преследуя мятежного Мехти-бека, Урусхан добрался до Зейхурского леса Кубинского уезда. Здесь завязалась между ними перестрелка. Мехти отказался добровольно сдаться. В перестрелке был убит Бейбала-бек и один из нукеров, сам же Мехти-бек был тяжело ранен пулей в ногу. Только после этого, «видя безуспешность сопротивления, Мехти, положив оружие, сдался». Тяжелораненого Мехти-бека привезли в дербентский госпиталь, где он и умер от полученных ран. Но в литературе высказано немало и других версий его смерти в тюрьме. Вот одна из них: «В числе подлежавших казни был и Мехти-бек Уцмиев, пойманный на пути в Турцию. Но, как раненый, он был помещен в госпиталь в Дербенте, где и умер. Молва говорила, что он принял яд, чтобы не подвергаться позору публичной казни». По другим сведениям же, Мехти-бек был осужден и сослан на каторгу в Сибирь.
Словом, народная молва в таких случаях рождает немало легенд и преданий. Это и понятно. Ибо власть жестоко тогда расправилась с руководителями кайтагского восстания. Приводим архивные свидетельства (данные особого отдела департамента полиции:
1. Мехти-бек Уцмиев, брат ныне проживающего генерал-майора Уцмиева, капитан (повешен).
2. Кайтагский Бек Арслан-Гирей Уцмиев сослан на каторгу и возвратился по отбытии 20-летнего срока в тот же Кайтаг.
3. Бек-Абдул Уцмиев сослан в Сибирь.
4. Магомед А(д)жиев, сосланный за участие в Кайтагском восстании в Сибирь, бежал оттуда в Турцию и основал под Константинополем (Стамбулом) деревню Ампалан, где на 1908-1910 гг. проживало 500 дагестанцев .
Так завершилась одна из героических страниц борьбы кайтагцев за свою свободу и независимость. Так окончил свой жизненный путь легендарный предводитель вооруженного восстания 1877 г. в Южном Дагестане – Мехти-Бек Уцмиев. Жизнь и деяния его достойны нашей благодарной памяти и гордости.
