Нас интересуют содержательная неисчерпаемость поэзии и дух социальной сатиры Йырчи Казака, в свое время представленный в творчестве поэтов Ибн-Сина, Рудаки, Азраки, О. Хайяма, Саади, а также его предшественников в кумыкской литературе Уму Камала и Абдурахмана Какашуринского. А также интересно и то, как пессимизм, столь популярный в поэзии Востока, приобрел в его стихах совершенно иную идейную направленность, постепенно превратившись в смелый бунт против существующего порядка.
Для провозглашения своих бунтарских идей он использовал и малую форму.
Белсенигиз, бек тутугъуз тюбеклер,
Жан къардашлар, къатты болсун юреклер!
Яшамасын душман хорлукъ береген,
Гюнлер гелген намус учун оьлмеге.1
Снаряжайтесь, оружие крепче держите,
Братья, пусть сердце твердым будет!
Пусть сгинет враг, бесславие сулящий.
Настали времена за честь нам умереть.
/Подстрочный перевод наш/
Это одно из стихотворений поэта Йырчи Казака, в котором отразились бунт и ярость, призыв и стремление перестроить мир.
В словах «Белсенигиз, бек тутугъуз тюбеклер…» ясна и прозрачна сама структура данного четверостишия. Здесь, и это явно чувствуется после «Пусть враг, бесславие сулящий, сгинет», идёт пауза, психологически обостряющая чувство ожидания развязки. Финал построен на антитезе «честь-смерть», которая восходит к лирическому настрою народных песен. В развязке («если бесславие, то зачем жить?») содержатся оттенки разных чувств. Здесь нет вопросительной интонации, здесь есть луч надежды и призыв к битве.
Как справедливо пишет Алиев С.М.: «Глубокой сутью своей эстетики» Йырчи Казак отрицает холодную рассудочность и свободу необузданных страстей, характерных для классического романтизма; «Его герой – человек прометеевского духа, погружённый в мир забот современника…»2.
Та особенность арабо-восточной поэтики, которая состояла в «механизме самосовершенствования традиции», нашла в его поэзии яркое отражение.
Если сравнить Омара Хайяма:
Отчего всемогущий творец наших тел
Даровать нам бессмертия не захотел?
Если мы совершенны – зачем умирать?
Если несовершенны – то кто бракодел?3
И стихотворение Йырчи Казака:
Лишь только раб презренный содрогнется,
Когда слетит к нам с неба Азраил.
В душе никак страдание не уймётся,
Казак в послании душу Вам излил4.
Сразу ясно, мысль Хайяма о смерти раскрывается у Йырчи Казака более прямолинейно, так как у него зреет протест против несправедливости .
В произведении сочетаются три темы: бренность человеческого бытия с неизбежностью смерти и сила духа человека. Здесь нет сожаления, а есть презрение страха смерти вместе с ощущением того, что не зря поэт пел, изливая душу народу.
Для Йырчи Казака уже не важен мотив божественного возмездия и предопределения человеческих поступков, которые находятся между собой в противоречии.
В рубаи Омара Хайяма «Отчего всемогущий творец наших тел…» поэтическое противопоставление «грех – прощение» находит диалектическое обоснование: единство возможно только при существовании обоих явлений, одно без другого не имеет значения. Вопросы, над которыми размышлял поэт, не требуют ответа, потому что несут в себе отрицание.
У Йырчи Казака в четверостишии «Лишь только раб презренный содрогнется» конкретизируется понимание жизни, и для выражения той же идеи поэт прибегает к другому образу: от утверждения невиновности человека поэт переходит к оправданию своих деяний, так как невозможно противиться божественному предопределению.
Для кумыкского классика Йырчи Казака жизнь является источником его мироощущений. Призыв поэта – это боль души, желание подчеркнуть никчемность падших душ. Вот оттого безысходность и бесстрашие в противоречии.
И алчный Азраил, слетев на землю,
Без жертвы не исчезнет в вышине.
Мне не о чем жалеть на этом свете,
Когда умру, не плачьте обо мне.5
Это четверостишие как бы своеобразный дуэт «судьбы» и «человека», причем соответственно концепции Й. Казака человек проигрывает. «Алчный Азраил» – иносказательная формула («жизнь – смерть»), раскрывающая основную идею: «человек – жертва». Основную идейно-тематическую нагрузку несет вторая строка: «жизнь и смерть» разыгрываются в течение одного круга. Спокойная третья строка, когда поэт говорит «Мне не о чем жалеть на этом свете», несколько смягчает ощущение грусти, а финал «не плачьте обо мне» определенно навеян автобиографическим моментом.
Как видим, по силе и образности, по богатству поэтических красок и проникновенности поэзия Йырчи Казака созвучна лучшим произведениям поэтов Востока, в частности с произведениями Рудаки, Омара Хайяма.
Н. К. Ханмурзаев обозначил его поэтический мир, как «многомерность и сложная простота художественного мира Йырчи Казака»6, потому что извечные вопросы, которые он осмысливает как личность, заставляют нас задуматься о каждом шаге в жизни.
Здесь фигурируют Азраил и судьба – сравнение тонкое и двусмысленное. В эту строку проникло и философское настроение – «судьба переменчива», но это не тихая жалоба. Это одна из версий на тему «жизнь – преходящее явление».
Такая прямая подачи мыслей без особого украшательства преобладала у Омара Хайяма, когда он заявлял, что люди – «куклы», которые вместе поиграют немного «на ковре» и уйдут «в сундук» небытия «по одному».
Классик кумыкской литературы Йырчи Казак в свою очередь, сетуя на то, что в современном ему мире человека ценят не за добродетельные качества, не за ум, а за богатство, выступает на стороне достоинства человека.
Оьзендеги сувлар оьрге акъмас,
Оьзденлер яман сёз айтмас.
Оьзденлер оьзлер яман сёз айтса,
Оьзлени оьзден башын сыйлатмас7.
Реки вспять не потекут,
Узден не скажет непристойность,
Если сам узден поведет себя недостойно,
Сам себя накажет неуважением.
/Подстрочный перевод наш/
Если рассматривать это четверостишие («Оьзендеги сувлар оьрге акъмас…») на семантическом уровне, можно увидеть, что в первой строке «реки вспять не потекут» есть образ необратимости. Во второй – «узден не скажет непристойность» – автор сравнивает уздена с рекой – как река не поменяет своего русла, так и узден не изменит своим жизненным принципам. Продолжая тему, автор как бы экспериментирует:
Если сам узден поведет себя недостойно,
Сам себя накажет неуважением.
То есть из этих строк мы узнаём о последствиях данного, а в художественной структуре стиха использован принцип антитезы «достойный-недостойный». Здесь мы видим два мира: мир, в котором всё течет ровным заданным течением, где узден заслуживает уважения; второй мир, в котором узден, ведущий себя непристойно, заслуживает неуважение. Так в финале звучит сентенция нравоучительного характера.
В очередной раз поэт представляет кодекс чести, который звучит сквозной темой через все его творчество.
Смысл стихотворения заключается в том, что человек в мире не один, его мнение, поступки не должны задевать, унижать, оскорблять других, не должны основываться лишь на субъективном мышлении, он должен опираться на опыт людей.
Все это достаточно точно свидетельствует о содержательной неисчерпаемости поэзии, художественной образности и смысловой глубине поэзии Йырчи Казака.
Р. А. Ахмедова,
доктор филологических наук,
профессор ДГУ
1. Казак И. Лирика. Стихотворения. Поэмы. — Махачкала: ГУП Дагестанское книжное издательство, 2001. — С.34.
2. Алиев С. М.- С. Жизненный и творческий путь Йырчи Казака.- Махачкала, 1980.- С.78.
3. Хайям Омар. Рубаи. М.: “ОЛМА-Пресс”, 2000. — С.81.
4. Казак И. Лирика.Стихотворения. Поэмы. — Махачкала: ГУП, Дагестанское книжное издательство, 2001. — С. 66.
5. Казак И. Лирика. Стихотворения. Поэмы. — Махачкала: ГУП, Дагестанское книжное издательство, 2001. — С.100.
6. Ханмурзаева Н.К. Ирчи Казак и современная кумыкская поэзия. — Махачкала: аг.кн. изд-во,1997. — С.151.
7. Казак Йырчи. Настанет время. Избранные стихи на кумыкском яз. — Махачкала: Даг. кн. изд-во,1980. – С.83.
