Ещё в 1940-е гг. в ходе археологических разысканий советские ученые Е. А. Круглов и К. Ф. Смирнов выявили на территории Тарков памятники материальной культуры, относящиеся к периоду от II тысячелетия до нашей эры, то есть к бронзовому веку. О непрерывной преемственности населения поселения в древности свидетельствуют материалы Таркинского могильника, бытовавшего без заметных хронологических разрывов с начала I тысячелетия до конца I тысячелетия н. э., то есть до времен Семендера. В погребальных традициях на смену каменным ящикам Каякентско-харачоевской культуры плавно пришли грунтовые могилы сарматов.
Исследователь Таркинского, Агачкалинского и Карабудахкентского могильников К. Ф. Смирнов, исследуя преемственность местной мате-риальной культуры, пришёл к выводу: «Культура населения Северного Дагестана родственна аланской. Её творцами были местные племена Дагестана, очевидно, непосредственные предки кумыкского населения Дагестанской АССР».
К. Ф. Смирнов отмечал сочетание элементов материальной культуры сарматов-аорсов и представителей более древней каякентско-харачоевской традиции и пришёл к выводу о складывании здесь надплеменной территориальной общины. Здесь хочется вспомнить тот факт, что такое явление как город возникало как жизненно необходимый орган, координирующий и направляющий деятельность образующихся на закате родоплеменного строя общественных союзов, уже межплеменных по своему характеру. Географические и природные условия позволили уже в древности образовать на склонах Тарки-Тау крупное поселение, по ряду признаков приближающееся к понятию города. Учитывая его нахождение на так называемом «пути Страбона», очевидна его роль как привала на пути караванов из Восточной Европы в Закавказье и на Ближний Восток. О подобной важной функции населенного пункта косвенно свидетельствует и зафиксированная в Таркинском микрорегионе скала с клинописными знаками.
В раннем средневековье на территории Тарков существовал город Семендер, в VII–VIII веках являвшийся столицей сильнейшего государства Восточной Европы – Хазарского каганата. Некоторые авторы пытаются оспаривать данную локализацию (например Г. С. Гусейнов-Фёдоров по-мещал Семендер на месте Андрейаульского городиша), но предлагаемые ими варианты не подходят под описание города в восточных источниках, размещавших город на берегу моря. Арабские авторы описывают Семендер в X веке как «превосходный город с рынками и купцами». Ал-Истахри утверждал, что не видел «более густонаселённого места, чем Семендер». Ал-Мукаддаси отмечал, что у жителей Семендера имеются «сады, фрукты, много виноградных лоз и деревьев». Согласно географическому трактату Х века «Худуд ал-Алам»: «Семендер на берегу моря – богатое место, в котором есть базары и купцы». Самым известным из хазарских городов называл Семендер Ибн Ийас. В свою очередь в кумыкском фольклоре упоминается семендерская парча («Семендерден алгъан янгы хараланы»).
В пользу локализации Семендера на склоне Тарки-Тау свидетельствует не только выгодное расположение местности, но и зафиксированные в первой половине ХХ века остатки мощной фортификации. Стены отождествляемого с Семендером обширного Таркинского городища протянулись двумя линиями от склонов горы Тарки-Тау и к берегу моря на расстоянии 2 км друг от друга. К сожалению, стены уничтожены полностью. Удалось проследить лишь небольшой отрезок южной линии стены на восточной окраине сел. Тарки, обнаруженной при строительных работах. Отрезок стены, сохранившейся на высоте до 1 м, тянется непрерывной линией на 40 м по краю гребня, вытянутого в сторону моря. Толщина расчищенного отрезка внешнего панциря и забутовки стены составляет около 3 м. Общая толщина стены, возведенной характерной панцирной техникой кладки, должна была достигать не менее 4 м.
В середине VIII века хазары перенесли столицу из Семендера в Итиль. В 960-е гг. город пострадал от похода Святослава. Со временем Семендер всё реже упоминается, и уже в золотоордынский период за городом закрепилось новое название – Таргу (Тарки). Так, в 1370 году в переписке католических церковных деятелей упоминается епископ Тарку (episcopus Tarcuensis) Лазарь. Город играл важную роль на пути из итальянской колонии Тана в Приазовье в славящуюся своим высококачественным шёлком Шемаху. Тарки также упоминаются в 1401 году в булле папы римского Бонифация IX. Под искаженным на итальянский манер названием Tarcho (Тарко) город присутствует на карте «Mappamundi» венецианца Фра Мауро в 1459 году. Таким образом, очевидно, что в XIV–XV веках Тарки представлял собой крупный и важный для итальянцев пункт в пути из Таны в Шемаху.
В позднем средневековье Тарки представляли собой не только крупный экономический региональный центр, но и являлись политической столицей государства Шамхальство (кумыкское название – Шаухалулы), со временем ставшего известным как Тарковское шамхальство. В 1547 году именно в Тарках у шамхала нашел временный приют беглый персидский принц Алхас-Мирза.
Посетивший в 1666 году Тарки Эвлия Челеби утверждал: «С давних времён Тарки является местом престола шахиншаха Дагестана». Османский путешественник в своих путевых заметках сохранил сведения о городе Тарки под заголовоком «В похвалу города Тарки». В них среди прочего Челеби перечисляет городские общественные здания и учреждения: «Совет знати города Таргу», «Советы почетных людей кварталов» (у Челеби «магалов»), медресе «Дар-уль-Ильм» (буквально: «Дом знаний»), «Дом чтецов и хафизов Корана», «Дом толкования хадисов» («Дар-уль-баян-и-дар-уль-Хадис», так называли медресе, специализирующиеся на изучении хадисов и наук о хадисах), «Меджид аль-Мумин» («Мечеть правоверных», вероятно, речь идёт о джума-мечети), «Совет по обсуждению возводимых зданий» («Дар-баян-ибрет-нюмайи-бинайи-абадан»), «Совет для распределения родниковой воды», «Дом врачевателей», речь идёт, вероятно, о неком подобии больницы, «Дом выдающихся поэтов» («Дар-уль-шири-гюзиде-мусанифин-шаиран»), «Совет распределения доходов и урожая», две суфийские обители (ханаки), «Совет старейшин и мудрецов», «Дом подсчёта садов и виноградников», «Гильдия ханских купцов», базар, бесплатная столовая для бедных и другие. Отмечал Челеби и наличие в городе молельного дома для христиан. Данный перечень в переводе на русский язык публикуется впервые.
Как мы видим, большое внимание жители Тарков в XVII веке уделяли развитию культуры и науки. Известно, что в середине указанного века в Тарках и был похоронен известный ученый и поэт Али аль-Багдади (Багдат-Али). Над его могилой был воздвигнут мавзолей, который стоит и поныне. По словам Эвлии Челеби, местные ученые проявляли интерес к движению звезд, умели пользоваться астролябией и пытались разузнать информацию даже об отдаленных странах. Естественно, что в своих поисках они опирались преимущественно на наследие мусульманских географов.
Эвлия Челеби утверждал: «Дагестанские мусульманские богословы не дозволяют своим властителям предаваться роскоши, считая, что тщеславие пагубно. В то же время они осуществляют правосудие и стараются воспитывать их хорошими воинами, которые заботятся о своих подданных-немусульманах, но наставляют их бороться с врагами… Каждый, кто знает шариат и является начитанным улемом, может стать муфтием или кадиаскером. А без этого там не дают постов разным Али-заде, Хашим-заде, Мемек-заде и подобным им высокородным дуракам».
Возможно, что эхом этой эпохи расцвета мусульманских наук являются строки из народного эпоса:
Таргъу юртну бир заманы бар эди
Ичинде шавхал бийлер турагъан,
Эревеллю эренлери биригип,
Элинде шариатны къурагъан.
Было в Тарках такое время:
В них шамхалы-бии жили,
И удальцы, союз заключив,
В стране шариат утвердили.
По словам всё того же Челеби, в городе имелось семь дворцов, один у шамхала и по одному у членов шамхальского совета. Отметим, что слово дворец на востоке, и особенно в Дагестане, понимали несколько иначе, чем на Западе, и чаще всего так именовали богатую усадьбу.
Говоря о торгово-экономическом потенциале Тарков, отметим, что в русских источниках немало сведений о посещениях Астрахани стругами и бусами (виды кораблей) тарковских купцов. Бургомистр Амстердама Николаас Витсен, ссылаясь на переписку с польским послом в Персии Констатинусом Гурским, упоминает «несколько небольших кораблей», шедших в Тарки «с рыбой и другими солёными товарами», а также «7 обычных судов» с икрой и соленой рыбой, шедших из Астрахани в Тарки и Дербент. Посетивший Кавказ в 1711 году Обри де ла Мотрэ писал: «…один грек говорит, что Тарку славится своими мехами и что в городе есть хороший рыбный рынок». Помимо даров моря, самыми востребованными товарами из продаваемых таркинскими савдюгерами (купцами) являлись хлопок-сырец, шёлк-сырец и марена1.
Всё тот же Николаас Витсен утверждал: «…Город Тарку самый большой в Дагестанском крае и это его главный город… Дома в Тарку строятся из глины, около города имеется деревянная крепость… Дома их плоские и четырёхугольные, построенные из глины и извести… Замок в Тарку очень большой. По рассказам, в нём столько окон и дверей, сколько дней в году… дороги, которыми к нему подбираются, настолько круты и узки, что один пеший человек может дать отпор целой толпе. Размеры его почти равны рынку перед ратушей в Амстердаме. Перед замком стоят пушки… охраняют его несколько сот пеших и конных солдат, вооружённых мушкетами, османскими ружьями и луками…»
Что касается численности населения города, то, по словам Эвлии Челеби, в Тарках в его время насчитывалось 7000 дворов. Это явно преувеличенная цифра, возможно, вызванная популярностью самой цифры 7 у турок, мы уже выше приводили слова путешественника и о 7 дворцах. Адам Олеарий приводит более реалистичное число: 1000 дворов. Учитывая, что в среднем в каждом дворе/доме проживало 5 человек, то в соответствии с информацией, данной Адамом Олеарием, население Тарку должно быть не менее 5000 человек. К началу XVIII века заметен существенный прирост. Спутник Петра I в его знаменитом Каспийском походе Генри Брюс в 1720-х годах оценивал население Тарков в 3000 дворов, что означает, что население достигает 15000 человек. Подчеркнем, что все эти авторы объединяли в единое целое три поселения на склоне Тарки-Тау. Для них это был один город. Как бы то ни было, в 1725 году после поражения шамхала при попытке взятия крепости Святого Креста Тарки сильно пострадали от ответной разорительной карательной экспедиции генерал-майора Г. С. Кропотова. В итоге в сведениях авторов рубежа XVIII–XIX веков население Тарков составляет от 6000 до 7500. В любом случае, даже в это время Тарки могли потягаться в численности населения со столицами азербайджанских ханств, такими как Куба, Гянджа и даже Баку.
Посетивший Тарки в 1840-х гг. востоковед И. Н. Березин писал: «что дом шамхала находится в верхней части Тарху и выстроен, несомненно, по-здешнему: это довольно правильное здание сложено из тесаного камня, освещается правильно расположенными окнами с рамами и стеклами, и с фасада, перед которым растут тополя, очень похож на европейское жилище; к одному из боковых камней примыкает балкон. У главных ворот находится тюрьма – выкопанная в земле яма, в которую на веревке спускают преступников». Далее он описывает дворы шамхальского дома. «На первом дворе, – писал он, – находится между главными и вторыми воротами фонтан, или правильнее четырехугольный бассейн сажен семь в окружении, покрытый навесом, подле бассейна лежит небольшой серый камень: это трон Шамхала, на котором он судит и рядит своих подданных, на котором и коронуются новые владельцы Тарху». Кратко описана И. Н. Березиным и система управления Тарки: «Для наблюдения за общественным спокойствием существует в Тарху Кала-бек (городничий) из Татар; а при нем находятся Юз-бек (сотник) и Чауши (городовые)».
Тарки сильно пострадали от землетрясения и эпидемии холеры в 1830 году и особенно во время Кавказской войны. В 1850-е гг. началось возвышение нового города – Петровска, вскоре перехватившего у Тарков роль местного политического и экономического центра, а по итогам и городского центра. Тарки постепенно превратились в предместье уже другого быстро растущего города капиталистического типа.
Таким образом, данные археологии и письменных источников свидетельствуют о непрерывной трёхтысячелетней истории Тарков, что и позволило нам в заголовке сравнить их с вечным городом Римом, основание которого относят к VIII веку до нашей эры. Несмотря на озвученные многие десятилетия назад заявления советским археологом М. И. Артамоновым о том, что изучение раннесредневековых памятников Дагестана является одной из первоочередных задач археологов, они, за исключением Дербента, так и не получили должного внимания, будучи лишь частично исследованы и описаны А. С. Башкировым, М. Г. Магомедовым, Л. Б. Гмырей и др. В частности, не были своевременно проведены археологические работы в 1950–1960-е гг. – до начала плотной застройки на пространстве между Махачкалой и поселками у подножия Тарки-Тау. Тем не менее открытие в 2021 году на склоне горы остатков забытого всеми 30-метрового туннеля, независимо от времени его постройки, говорит о том, что нас ждет еще немало интересных сюрпризов.
