В 1931 году никто в Дагестане не сомневался, что сын Александр, родившийся в семье Татама Мурадова, тогда руководителя созданного им же национального ансамбля песни и танца республики, и его супруги, солистки ансамбля Ираиды Михайловны, станет деятелем искусств, как его родители. А он стал профессиональным военным, боевым лётчиком.

Его нет с нами с 2014 года, но он прожил интересную, насыщенную событиями жизнь.

 

Александр Татамович Мурадов, ветеран Вооружённых Сил СССР, пол­ковник в отставке, бывший командир авиационной эскадрильи ПВО, в годы нашей с ним дружбы в начале 2000-х рассказывал, что защищал небо Родины за штурвалом самого лучшего по тем временам истребителя-перехватчика. 24 октября 1960 года, когда ему пришлось с аэродрома на территории Эстонии, где базировалась его часть, взлететь по тревоге, мир был на грани ядерной войны, время шло уже на часы и минуты.

«…Услышав свой позывной в эфире, я побежал к своему Су-9, сел в кабину, мне помогли пристегнуть ремни, скафандр, шланги и всё остальное. Запустил двигатель, вырулил на взлётную полосу, а сам думаю: учебная тревога, а погода совсем не лётная, но куда там, в наушниках – истеричный голос дежурного: «Взлёт! Взлёт! Цель – реальная, идёт на Ленинград!».

Я знал, садиться будет некуда, аэродромы наглухо закрыты непо­годой. Подумал: прощай, земля, прощайте, дети, жена, друзья! Но долг перед Родиной – превыше всего. Взлетел «на форсаже». Через несколько секунд пробил облака на высоте 11 тысяч метров. Меня стали наводить по скрытому управлению, а то ведь всё прослушивалось американцами. Тут на высоте около 18 тысяч метров сна­чала увидел слева пламя от двигателей, а потом и сам проклятый бомбардировщик В-52. Говорю земле: «Цель вижу, мои действия?». Все замолкли, никто не хотел брать на себя ответственность, ведь у него на борту 2 водородные бомбы. Если я его собью, от Европы ничего не останется. Но он идёт курсом на Ленинград. Вот я и решил пустить две ракеты поверх него. Нарушитель, поняв, что я не шучу, с резким креном ушёл в облака. А тут мне и с земли уже говорят, чтобы я атаку прекратил, цель уходит.

Я пошёл на снижение, мне посту­пила команда катапультироваться в тайге, ведь сажать самолёт было невозможно. А как катапультироваться, если в облаках сильное обледенение и в этих условиях парашют моментально превратится в сосульку и я камнем пойду вниз? Перейдя на открытый канал связи, ка­нал бедствия, стал прямо просить посадить меня куда-нибудь. Все молчали, и тут Рига откликнулась: «У меня нижний край облачности 100 метров, видимость – 2 километра. Сможешь сесть?» Для моего Су-9, у которого максимальная скорость равна 2300 км/в час, а посадочная составляет 450, это были почти невыполнимые условия для посадки. Я попросил оператора, чтобы он вывел меня на свой аэродром. На моё счастье, он оказался очень опытным и всё время корректировал: влево 50, вправо 100. Выскочив из облаков почти у самой земли, я увидел перед собой посадочную полосу и умудрился посадить самолёт. Подбежавший заместитель командующего Прибалтийским военным округом сгрёб меня в охапку и сказал: «Сынок, да ты в рубашке родился! Посадить такой самолёт в подобных условиях немыслимо!» — вспоминал мой героический собеседник.

Аэроклуб тогда размещался в доме на улице Ленина, а аэродром, самолёты находились там, где сейчас расположился посёлок Турали. На­до сказать, что Махач­калинский аэроклуб уже тогда был одним из самых престижных в СССР. Там ещё до войны были воспитаны пять Героев Советского Союза, а после – рекордсменка мира по парашютному спорту, чемпионы мира по высшему пилотажу. В 1960-е годы этот клуб стал базой сборной команды страны по самолётному спорту и использовался в подготовке к чемпионатам мира. До развала СССР там ежегодно готовились сотни парашютистов для десантных войск.

Ну и вот, стал я учиться в аэроклубе. Это было нелегко. Приходилось вставать в 3 часа ночи, чтобы до 8 часов утра, когда начиналась рабочая смена на заводе, успеть позаниматься теорией, полетать. Затем вечером шёл в школу, а потом на танцы в парке. В общем, после окончания аэроклуба поехал я поступать в военное лётное училище. Поддержка двоюродной сестры, будущей народной артистки Дагестана и СССР Барият Мурадовой, которая воспитывалась в нашей семье, сыграла тогда огромную роль. «Должен быть у нас мужчина, чья профессия – защищать Родину», – заявила она. И все согласились. Моя судьба была решена. Нас было 10 человек, дагестанцев, и наша лётная подготовка была настолько хороша, что мы были определены в отдельную команду и нас выпустили экстерном. В декабре 1952 года меня в числе ещё 30 молодых лётчиков, первыми в СССР окончивших обучение на самых сов­ременных тогда реактивных са­молётах-истребителях МиГ-15, посадили на теплоход и отправили в плавание. Плыли мы недели две, и вдруг нас развернули. И лишь потом мы узнали, что, оказывается, плыли в Корею, где шла война. Мы должны были быть теми лётчиками, которые помогали корейцам завоёвывать господство в воздухе в вой­не с американцами. Командовал подразделениями советских воздушных сил в Корее трижды Герой Советского Союза Иван Кожедуб. И когда Сталин спросил, как дела в Корее, ему доложили, что туда отправлена группа молодых лётчиков – выпускников Армавирского лётного училища. Сталин, услышав этот доклад, был разгневан.

– Что вы наделали? Там находятся самые опытные истребители-фрон­товики, а вы послали детей, что­бы американцы их, как цыплят, посшибали?! – кипятился Сталин. – Да я вас всех под трибунал отдам и расстреляю. Немедленно верните корабль и определите их в Ленинградском военном округе.

И вот направили нас в Эстонскую ССР в формирующиеся дивизии про­ти­вовоздушной обороны охранять небо над Ленинградом», – рассказывал Александр Татамович. «Да, мы были патриотами своей страны, своей Родины! Мы, дети войны, приняли эстафету от старших товарищей и с честью пронесли её. Это не пустые слова, это реальность», – заключил ветеран. За время службы он освоил 15 типов самолётов. Имел 7 боевых вылетов по реальным целям – американским высотным бомбардировщикам, не дав им даже близко подойти к нашим стратегическим объектам. Толь­ко за 1963 год было выполнено 26 таких боевых вылетов. Эскадрилья, которой командовал дагестанец, была удостоена почётного звания образцово-показательного подразделения Минобороны СССР.

Для полноты картины, для понимания значения слов лётчика о его службе я для себя выяснил, что представлял собой истребитель-перехватчик Су-9, на котором с 1961 года и до самого увольнения в запас он летал командиром эскадрильи. Оказалось, это был уникальный по тем временам самый скоростной и высотный самолёт в мире. Среди авиаторов ходила такая байка: что сначала, дескать, делали крылатую ракету, а уже после из неё сотворили грозный истребитель-перехватчик. В нём конструкторы с максимальным приближением к идеалу реализовали принцип «взлетел, догнал, сбил». Полётное время его составляло всего 37 минут.

Самолёт-ракета взлетал очень резво, быстро поднимался в стра­тос­феру, а вот посадить его было под силу только очень хорошим лёт­чи­кам, потому что он имел очень маленькие крылья. Несмотря на то, что и аварийность его была тоже на печально высоком уровне, более 20 лет самолёт оставался на вооружении авиации ПВО в качестве основного средст­ва, был секретным и никогда не поставлялся за рубеж. История этой уникальной боевой машины и стала историей жизни Александра Мурадова.

 

Арсен МОЛЛАЕВ