2 марта 2023 года Правительство РД в лице его Председателя А. М. Абдулмуслимова выразило свою озабоченность тем, что «часть населения не владеет и не пользуется родными языками» («Нет языка – нет народа». «Дагестанская правда», 10.03.2023). Тем не менее предложенные Минобр­науки РД меры носят преимущественно рекомендательный характер и не решают проблему в корне. Минобрнауки в лице министра признается, что оно не способно в одиночку решить проблему, с чем сложно не согласиться.

Газета «Ёлдаш» также обращает много внимания вопросам сохранения и развития кумыкского языка. Круглый стол с участием ученых филологов и учителей родного языка был проведен в редакции газеты в феврале прошлого года. Стало ясно, что мы осознали проблемы родного языка. Очевидно, что для сохранности и развития языков этого недостаточно. Вопрос о том, как нам перейти от осознания проблемы к её решению, от слов к делу, остается актуальным. С чего нам начать распутывать клубок языковых проблем?

В чем суть проблемы?

Еще вначале XX века венгерский ученый Юлиус Немет допускал скорое исчезновение кумыкского языка. С тех пор прошел целый век, и, казалось бы, кумыкский язык подтвердил свою жизнеспособность изданием многочисленных книг художественного и научного характера, наличием журналов, газет, телевизионных передач, театра на кумыкском языке, увеличением числа носителей кумыкского языка. Если в 1926 году нас, кумыков, было всего 89 000 человек, то по переписи 2010 года − 503 060. На сегодня этот показатель равен 565 830 во всей России. В Дагестане – 431 700.

Проблема в том, что к 2010 году на кумыкском языке не говорило около 20 % кумыков. Сегодня их стало больше − около 30 %. По переписи 2002 года, кумыкским языком владели 15,7 % дагестанцев, к 2021 году этот показатель снизился до 11 %. Такая ситуация наблюдается и в отношении других языков народов Дагестана. Причем снижение идет не только в долевом выражении носителей языка, но и в абсолютном численном составе знающих родные языки. Далее этот процесс резко может усилиться в связи с рядом новых обстоятельств. По данным ЮНЕСКО, на земле каждый месяц исчезают два-четыре языка. Все языки Дагестана, в том числе и кумыкский, отдельные эксперты относят к вымирающим. Такой опасной для национальных языков ситуации, как сегодня, в истории народов Дагес­тана никогда прежде не было.

О современном состоянии кумыкского языка объективную информацию дают статистические данные, социологические опросы. Привожу некоторые показатели. На вопрос, заданный в 2009 году, «на каком из языков вам удобнее всего читать книги, журналы, газеты?» 50,4 % кумыков ответили: «на русском языке» (по Дагестану в целом – 59,1 %). «На русском и родном языках» ответили 40,8 % кумыков. Только на кумыкском – 11,2 % (чечецы-аккинцы: «только на чеченском языке» – 23,1 %) . По данным опроса 2021 года, уже 73,4 % кумыков (по Дагестану в целом – 72,8 %) говорят о том, что им удобнее читать книги, журналы, газеты на русском языке. Только на кумыкском – 3,8 % (средний показатель по народностям Дагестана – 6,6 %).

По данным опроса 2021 года, у кумыков самый низкий показатель в необходимости правовой защиты национальных языков Дагестана – 8,9 %. В 2010 г. было 21,6 %. По Дагестану в 2021 г. он равен 22,2 %. У чеченцев-аккинцев – 31 %.
На вопрос «что необходимо сделать для сохранения национальных языков в республике?», по мнению 37,6 % кумыков, нужно «улучшить обучение родным языкам в школах» (по Дагестану в целом – 45,9 %).
Это низкие показатели языкового самосознания. Личная ответственность, ответственность семьи, матери в сохранении языка в ходе опроса не выявлена.

Факторы, мешающие развитию родных языков

Во-первых, идут процессы урбанизации, т. е. усиление влияния городской культуры на языковые процессы. Известно, что оно отрицательное в отношении родных языков. Кумыков в городах более 50 %, тогда как городское население Дагестана на 1 января 2022 года составило 45,3 %. Этот процесс будет усиливаться: в России городское население составляет более 70 %.
Во-вторых, процессы глобализации. Имеет место экспансия языков с более развитыми политическими, финансовыми, экономическими, научными, техническими возможностями. Мобильник с whatsapp является мощным инструментом культурной, в том числе и языковой колонизации наших народов. В моем родном селении, как мне сообщили, в одной из семей дети начали говорить на японском языке. Оказалось, мать детей, следуя поговорке: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало», давала детям полную свободу в пользовании своим айфоном. А они целыми днями смотрели японские мультики. В то же время была информация о том, что в кумыкских передачах по ТВ запретили показывать известные российские мультики с переводом на кумыкский язык.

В-третьих, у нас до сих пор нет закона о языках народов Дагестана. В настоящее время говорить о наличии какой-либо государственной языковой политики в таком полиэтничном регионе, как Дагестан, не приходится. Есть люди определенной политической ориентации, которые не хотят, чтобы такой закон был в РД. Во всех соседних республиках законы о языках приняты. Закон обязал бы государство заботиться о сохранении и развитии языков. Нет закона, значит, у власти нет ответственности за негативные явления, связанные с сохранением и развитием языков народов Дагестана.

В-четвертых, резонансным новшеством в содержании школьного образования был законопроект № 438863-7 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации» (2018 г.), отменявший всякую обязательность изучения родных языков. Свое обращение с требованием снять данный законопроект с повестки дня Госдумы направили аварское, кумыкское («Бизин тил») и другие общественные движения и организации Дагестана. Протест принятию поправки к закону выразил «Демократический конгресс народов России» на круглом столе 21 мая 2018 года в Москве.

В-пятых, идут мощные процессы внешней миграции. Сегодня за пределами Дагестана находятся около 135 000 кумыков. Это население десятков крупных сёл. Оно переехало не только в города и села России, но и в США, Канаду, Францию, Германию, Швейцарию и другие страны мира в поисках лучшей жизни. Миграция оказывает негативное влияние на родные языки.
Протеста со стороны властных структур Дагестана к вышеупомянутой поправке к Закону об образовании, в отличие от Республики Татарстан, не было. Против принятия нового закона выступил Государственный Совет Республики Татарстан. Такое мнение выразила научная общественность РТ: 60 её известных представителей написали письмо Президенту РФ, где выразили свое несогласие с проектом нового закона. Муфтий Татарстана Камиль Самигуллин призвал подписать обращение против думского законопроекта. 23 апреля 2018 года было опубликовано обращение Всемирного конгресса татар в защиту сохранения преподавания государственных языков национальных республик в обязательной части программ средней школы. Татары справедливо заявили о том, что все призывы «не политизировать языковой вопрос», представить его как чисто технический выглядят лицемерно.

По данным социологических опросов, как показано выше, как кумыки, так и другие народности Дагестана улучшение языковой ситуации видят в уроках родных языков в общеобразовательной школе. Да, они очень важны. В то же время уроки родного языка сами по себе не смогут решить эту проблему по следующим причинам: а) насильно обучать детей языку без осознания ими значимости родного языка трудно, да и бесполезно; б) многие руководители школ сознательно не проводят уроки родного языка, заменяя их другими дисциплинами; это делается в связи с перегруженностью учебного процесса из-за подготовки к ЕГЭ; в) главное «языковое гнездо» – это семья, а не школа; г) правительство РД предполагает проведение двух обязательных уроков родного языка в неделю, это катастрофически мало.

Увеличение количества телерадиопередач на родных языках также проблему в корне не решит. Они нужны, но не способны полноценно конкурировать с мобильниками, интернетом, урбанизацией, глобализацией, миграцией.
Принятие республиканского за­кона о языках для решения проблемы необходимо. Закон сам по себе тоже проблему не решает. Необходимо, чтобы был человек, желающий говорить и читать на родном языке, человек, который захочет воспользоваться правами, данными законом.

У нас нет достаточной государственной самостоятельности в решении политических, финансовых, экономических, правовых проблем языка, что имеет место, например, в том же Израиле, которому удалось возродить мертвый язык своих предков. Мы не можем и не должны надеяться во всем на государство в решении данной проблемы, хотя государство обязано нас поддерживать в этом. Нам необходимо формировать языковое самосознание кумыкского населения.

Мешают ли этнические языки развитию русского языка?

Некоторыми влиятельными политическими фигурами в недавнем прошлом высказывалась мысль о том, что изучение родных языков может помешать изучению общегосударственного русского языка. Данная позиция получила отражение и в положениях «Стратегии национальной политики РФ до 2025 года». В её новой редакции в отношении судьбы родных языков вместо слова «развитие» использовано другое слово – «поддержать». В частности, в статье 17 проекта Стратегии, посвященной «целям государственной национальной политики Российской Федерации», в пункте б) написано: «сохранение и развитие этнокультурного многообразия народов России», слово «развитие» вычеркивается и заменяется словом «поддержка». В то же время Конституция РФ гарантирует всем ее народам право не только на сохранение его языка, но и «создание условий для его изучения и развития» (ст. 68, п. 3). Стратегия противоречит основному закону страны в части отношения к развитию национальных языков. Разработчиками «Стратегии национального развития России до 1925 года» такой позиции дается «философское» объяснение: «развитие многообразия противоположно укреплению единства и целостности России, поэтому слово «развитие» должно быть исключено». Пресс-секретарь Президента РФ объяснял это тем, что «времена изменились». Если национальные языки являются богатством России, как об этом не раз говорил В. Путин, в частности 19 мая 2023 года на заседании Совета по межнациональным отношениям в Пятигорске, как они могут оказывать негативное влияние на развитие страны, на её единство?

Народы Дагестана теряют свои языки и одновременно повышают показатели знания русского языка, о чем свидетельствуют данные всероссийских переписей населения. Но федеральная власть беспокойства по этому поводу не проявляет. Так, по переписи 1970 года кумыков, свободно владеющих русским языком, было 57,4 % от общего их числа. Соответствующий показатель по переписи 1979 года – 72,6 %, 1989 г. – 74,5 %, 2002 г. – 90,3 %. В Дагестане русским языком владеет более 90 % населения. Это можно наблюдать и в отношении других народов Дагестана. В Санкт-Петербурге владеют русским языком 88 % горожан, отсюда следует, что связывать плохое знание русского языка с наличием этнических языков неправомерно.

Разумеется, мы должны хорошо знать русский язык. Это не только язык межнационального общения. Это язык, который открыл нам дорогу к великой русской культуре, к высокому научному образованию, открыл окно в мировую культуру. Мы должны быть благодарны русскому языку за это, должны изучать его и далее, если хотим оставаться успешными в своем развитии. В этом смысле с русским языком у нас проблем нет. Как справедливо пишут санкт-петербургские исследователи М. А. Даниэль и Н. Добрушина, «специфика сегодняшнего Дагестана состоит в том, что он является территорией стремительно растущего русскоязычного населения при почти полном отсутствии этнических русских». В современной России проблемы есть не у русского языка, а у национальных языков. В отличие от русского языка для национальных языков сложившаяся ситуация имеет экзистенциальный, жизненно опасный характер.

«Что делать?»

Вопрос «что делать?» в отношении языков обсуждался неоднократно и не только кумыкским народом. В целом решение проблемы сводилось к тому, что необходимо требовать и добиваться для родных языков большего внимания от государства. Да, такая цель у малочисленных народов в деле сохранения и развития языков должна быть. Но, повторюсь, уповать только на власть в решении проблемы с многофакторной системой причин не стоит. Вряд ли судьба языка народа зависит от желаний отдельных людей во власти: язык любого народа живет своей жизнью, и если суждено ему умереть, то произойдет это не в результате властных решений, а того, что народ сам не смог проявить заботы, любви к звукам материнской речи. Кумыкский язык может быть уничтожен только кумыкским народом, увлекшимся удобствами иных культурных ценностей.
Только мы сами сможем сохранить свой материнский язык. Это потому, что глобализационные процессы, урбанизация не порождены властью, а потому не могут быть ею отменены. Для миноритарных языков – для языков меньшинства – опасность представляет использование властью негативных для языков меньшинства глобальных явлений в деле достижения политических целей. Если даже народам России сегодня удастся защитить свои языки от правового произвола, это не означает конец истории. Под воздействием глобализации, без принятия противодействующих мер самим народом родные языки будут сдавать свои позиции, если даже будут проводиться обязательные уроки родных языков. Это потому, что процесс освоения русского языка уже идет в семье. Русский язык в большинстве молодых семей превратился в язык внутрисемейного общения даже в сельской местности. Дети 2−3 лет в кумыкских (и не только) семьях начали говорить со своими молодыми родителями на русском языке: многонациональный состав садиков, мобильники, мультики, телевидение способствуют этому. И наступит день, когда обязательность уроков на родных языках защищать будет намного труднее, да и некому. А потому главное поле борьбы за наши материнские языки – это семья. Все остальное важно, но не настолько.

 Мы в деле за выживание наших языков должны прежде всего бороться за повышение языкового самосознания в каждой семье. Семья должна быть самым главным языковым «гнездом» материнского языка в ряду уроков родных языков, родных газет, журналов, национальной художественной литературы, театра и других возможных языковых «гнёзд» родных языков. Центральная фигура в семейном «гнезде» языка – это мать. Попутно замечу, что метод «языковых гнезд» широко применяется в ряде государств: Новой Зеландии, Финляндии, Австралии на Гавайях и других с целью решения языковых задач. К сожалению, Министерством регионального развития РФ этот метод был признан нецелесообразным в России. Остаётся надеяться на постепенное осознание его сотрудниками того непреложного факта, что национальное разнообразие страны является её богатством и горизонтом возможностей, а вовсе не проблемой или угрозой.

Часто слышим, что в вопросах сохранения языка важно работать с подрастающим поколением. Да, важно, но в моем понимании важнее работать с родителями детей, от которых зависит, на каком языке будут говорить их дети. Необходимо формировать языковое самосознание прежде всего именно у этой группы носителей языка. На мой взгляд, этим должна заниматься интеллигенция. Школьные учителя и ученые совместно могли бы проводить эту сложную работу с родителями и учащимися. Нам жизненно необходимо, чтобы ученые сделали нормой жизни поездки в родные села, школы с целью пропаганды ценностей родного языка. Почему бы организационную работу в реализации этой цели не взять управлениям образования районов и городов. Эта работа не на один день, не на один год, это на всю оставшуюся историю наших народов, если мы, дагестанцы, вообще хотим выжить как народы. Я не вижу легких путей решения проблемы. Времена уютной, «семейной» жизни национальных языков канули в историю.

Кроме школьной и научной интеллигенции, есть еще одна социальная группа, которая имеет серьезные возможности в формировании языкового самосознания дагестанцев. Это служители мечети. Мусульманская интеллигенция может сыграть в решении проблемы значительную роль. Ничего противоречащего исламу нет в том, что имам при каждой проповеди (ваъза) будет давать наставления верующим обучать своих детей родному языку. В Дагестане около 3000 мечетей – в два раза больше общеобразовательных школ. У мечети большие пропагандистские возможности. Если Аллах говорит: «…сотворили мы вас народами и племенами, чтобы уважали вы друг друга…» (Коран. Сура 49, аят 13), что плохого в стремлении сохранить языки, данные народам Богом? Мусульманин поклоняется Аллаху через нормы религии, но и религия может служить народу. Могу сказать, что лидеры Татарского национального движения (ТОЦ) именно так поставили вопрос взаимоотношения религии и нации в решении острых вопросов культуры и традиций татарского народа.

Что значит не иметь языкового самосознания? В моем представлении это значит, что человек не сознает значимость материнского языка в своем человеческом становлении, существовании, в своем человеческом достоинстве, в определении собственного «я». Это значит, что язык для него всего-навсего способ общения: можно общаться и на русском или на каком-то другом языке. Это значит, что он, называя себя кумыком, не сознает что это такое. Это значит, что он не сознает того, что, отворачиваясь от материнского языка, поворачивается спиной к своей матери, своему роду, к своему народу. Он становится, как называл подобных людей великий киргиз Чингиз Айтматов, манкуртом – человеком без памяти, не знающим, не помнящим своих предков, рода, племени, истории своего народа. Наш язык – это великий нерукотворный памятник нашей истории. Это величие нам надо видеть, знать, беречь, дорожить им. Кумыкский язык связывает и объединяет нас с великой культурой тюркских народов. Это наше духовное могущество. Мы должны гордиться этим. Именно поэтому, а не потому, что кумыкский язык приносит нам «золотые яйца», формирует карьеру, мы должны любить и знать наш язык. У нас должен быть культ материнского языка как духовной ценности, как важнейшего показателя духовной культуры, нашей кумыкской идентичности. Всего этого пока у нас нет.

Мне как-то рассказали о том, что ученый из Нижнего Казанища сказал односельчанам: «Зачем вам знать кумыкский язык? Дальше Хан-Кёпюра он вам не понадобится». Такой утилитарный, меркантильный подход к языку, основанный на ориентации человека ценностям материального характера, отрицает язык как духовную ценность. Это показатель полнейшего отсутствия языкового самосознания человека. Никаких «красных линий», никаких «хан-кёпюров» для кумыкского языка и кумыкской культуры не должно быть. Тем более что эти линии не должны проводиться самыми кумыками. Кумыкский язык должен быть жизненной опорой. Как писал великий русский писатель И. С. Тургенев: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя – как не впасть в отчаяние?… Надо ли нам, кумыкам, думать иначе о своем материнском языке?

Мои выводы необязательны для читателя. Более того, убежден, что дальнейшее обсуждение проблемы, где будут высказаны иные точки зрения, необходимо. Убежден, нам надо поставить вопрос о языке во всей его остроте. Хотя проблема состоит в том, чтобы перейти от слов к делу. Поэтому это не должны быть обсуждения ради обсуждений. Важно активизировать субъективный фактор нашего кумыкского самосознания в этом вопросе. В реализации подобной цели многочисленные народности Дагестана могли бы объединить свои усилия. Да, есть негативные для языков объективные процессы, но есть и человек, который может внести в них своё «я» и придать этой объективности иной ход развития.

Заид АБДУЛАГАТОВ,

социолог, ведущий научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии
ДФИЦ РАН