Что я вспоминаю при слове «война»?

Много написано о войне, уже редко льется слеза, мы привыкли, что наш покой исчисляется десятилетиями, но, нет-нет, и воспоминания уколют в самое сердце. Перебирая старые письма, фотографии, вспоминая прошлое, я решила написать о своем отце, его друзьях, особенно тех, кто свято чтит память, не дает ей исчезнуть, угаснуть и уйти в прошлое. Дань памяти – это дань частице душевной красоты, которую нам оставили отцы.

Наш отец, Даудов Рашидхан, в 1929 году окончил педагогический техникум в городе Буйнакске, до войны работал директором Хасавюртовского педучилища. В октябре 1943 года погиб при форсировании Днепра вблизи хутора Ходорово Славгородского района Могилевской области Белоруссии.

Когда началась война, мне было 8 лет, я окончила первый класс. Помню, как 1 сентября 1940 года отец повел меня в школу в первый класс и целых два урока простоял в коридоре, чтобы я не плакала и чувствовала себя уверенно. Уроки готовили всегда с папой. Отец часто брал нас с собой в педучилище. Помню, что во дворе педучилища было очень много цветов. Если бывали торжественные мероприятия (а тогда в педучилище проводились различные вечера, танцы, театрализованные представления), то мы отправлялись всей семьей, хотя братья были маленькие. Помню, что там были и другие дети, к нам все относились очень терпеливо. Не помню случая, чтобы мы пошли без мамы, да и вообще тогда было принято всему персоналу приходить с семьями. Отец был очень хорошим семьянином, ходил с нами в кино, на демонстрации, вечерами читал нам книги, рассказывал интересные сказки.

Кукла! Мечта всех девочек. Сколько их сейчас в магазинах – и больших, и маленьких, и разнаряженных, и голышом, и говорящих и двигающихся. В апреле 1941 года в день моего рождения отец подарил мне куклу. А вскоре черной тучей накрыла всех война. Отец сражался, писал веселые письма, присылал открытки с песнями, чтобы я берегла их до его приезда, обещал привезти мне куклу, а братьям – лошадки.

Я долго берегла ту довоенную куклу – хотя уже было известно, что отец не вернется, я ждала новую куклу. И до сих пор она часто снится мне – мне кажется, что я открою глаза, вот-вот войдет папа и вручит мне большую нарядную куклу. Я, наверное, так и буду ждать всё время.

Отец был высокий, стройный, красивый и физически сильный. Мы и соседние дети ежедневно ждали его возвращения с работы на углу недалеко от дома. Увидев его, мы все гурьбой бежали навстречу, а он нас всех хватал в охапку и нес по улице. Визг, шум, смех, выбегали все соседи. А в портфеле всегда находились какие-нибудь сладости. Ну как нам было его не любить и не гордиться им?

Мне после войны приходилось встречаться с его друзьями, бывшими учениками. О нем всегда говорили с большим уважением, любовью. Он ездил по селениям и приглашал на учебу способных детей, оказывал всяческую материальную помощь сиротам, умел оказать воздействие на нерадивых.

У него были достойные хорошие друзья – Азаматов Мустафа, Мантиков Багав, Сулейманов Абдул-Вагаб, Кадиев Абдулатип, Темирханов С., Клычев В. и другие.

«Если друзьям суждено умереть, пусть умирают все вместе!». Сколько горечи, тоски в этих словах. Мужская скупая слеза скатилась по щеке, по морщинке, и, как будто застыдившись, быстро скользнула вниз и растаяла на матерчатом пальто. А он не стыдился этих слез – тяжело для мужчины остаться живым после любимого друга. «Когда закончилась война и я остался жив, посчитал, что мне здорово повезло. Мы возвращались счастливые, полные надежд, энергии, сил – мы живы, сумеем восстановить, поднять разрушенное, создадим еще краше жизнь. Но я еще не знал, что многие из моих друзей, товарищей, родственников не вернулись к своим. Я не знал, что тяжелее смерти, принятой на поле боя – немые взгляды с надеждой маленьких сыновей тех, кто не вернулся с войны, бесцветные глаза старухи-матери моего друга. Лучше бы я остался там!…».

Эти слова с большой душевной тоской произнес друг моего отца Азаматов Мустафа незадолго до своей смерти, прожив еще долго после войны. Он часто выступал в педучилище перед учащимися и нам говорил это. Чтобы лучше понять, какая это была дружба, достаточно рассказать об одном случае.

1942 год. Год тяжелый, черный, враг продвигается вглубь нашей страны, взяты Моздок, Армавир, горят нефтяные склады в Грозном. В городе Хасавюрте почти никого не осталось. Уехала в селение и семья Мустафы. А ему неожиданно дали отпуск на три дня – увидеться с семьей. Приехав в Хасавюрт и не застав семьи, он пришел к нам. Сколько было радости, счастливых слез. Мои братья окружили его со всех сторон, повисли на нем, ни на шаг не отходили от него. Все трое спали, крепко прижавшись к нему, обхватив его руками, и даже во сне счастливые улыбки не сходили с их лиц. Он рассказывал им сказку о белом коне с серебряными копытами, который после войны будет развозить всем вкусные конфеты и подарки.

Дядя Мустафа тогда так и не сумел и не нашел в себе силы поехать к своим детям, оставив нас – он видел, как мы истосковались по отцу. Так и провел эти три дня у нас, хотя наша бабушка его поблагодарила и предложила съездить к своим. Так и уехал обратно на фронт, не повидав семью – на это уже не было времени. А ведь было неизвестно, вернется ли он еще живой, увидит ли свою семью.

Мустафа говорил: «Рашидхан был цельной натурой. В этом всегда подтянутом, высококультурном и в то же время решительном человеке всегда можно было распознать кипучую энергию, страстную одержимость своим делом, которые были основными свойствами его характера».

Дагестан богат суровой красотой гор, но еще больше богат традициями, красивыми поступками. Нет, наверное, в Дагестане, ничего дороже мужской дружбы. Может быть, случай, о котором я рассказала, не так уж и исключителен, но нам, детям, он запомнился на всю жизнь. Какой должна быть дружба, чтобы через столько лет она проявилась острой болью оставшегося в живых товарища – «лучше бы я остался там, на поле боя!…».

Опекал нас еще один близкий друг отца – Мантиков Багав. Сколько уважения, внимания он оказывал нашей бабушке! Помню, как дядя Багав всегда робко входил к нам во двор, как будто стыдясь, что остался жив. Он был всегда в курсе наших дел, как волшебник – этот добрый, славный, всепонимающий дядя Багав! А как он увлекательно рассказывал о нашем отце! Мне кажется, его собственные дети не слышали столько ласковых слов от него, как мы.

Другой друг отца, Кадиев Абдулатип Абдурашидович, был моим наставником, когда я училась в школе. По его рекомендации я вступила в комсомол, затем поступила в вуз на математический факультет. Закончила учебу, часто приезжала к нему за советами. Это был умный, волевой человек, он научил меня не бояться трудностей, быть стойкой и не терять присутствия духа, так как мой отец был мужественным человеком. Абдулатип Абдурашидович так умело это делал, что я и сейчас с благодарностью вспоминаю его слова.

Ежегодно, в день смерти моего отца, все друзья, оставшиеся в живых, бывали в нашем доме, вспоминали случаи из довоенной дружбы. И за все годы не помню случая, чтобы какой-нибудь рассказ они повторили дважды. Вот такие были друзья у моего отца – те, кто раньше работал в педучилище, те, кого я помню из его довоенной жизни. Мы, я и три мои брата, все больше и больше убеждались, какой богатой душевной красотой обладали эти люди.

Как дань памяти воину, ушедшему из жизни молодым, написал поэму «Днепрни игиты» («Герой Днепра») поэт Абдулвагаб Сулейманов. Эту поэму переложили на музыку и поют, как песню.

«Есть заповедь в Эндирей-ауле родном, она с детских лет мне известна. Мужчине, что струсил в сраженьи с врагом, нет даже на кладбище места. Над кручей днепровской могила, с надгробья взывают слова: «Будь память о подвиге вечно жива! Здесь прах погребен Рашидхана – бессмертен ты, сын Дагестана!»

Отец писал с фронта нам детям, письма, как взрослым. Вот одно из его писем: «Здравствуй, доченька! Получил твое письмо, обрадовался, читали мы его коллективно – ты у меня уже большая и хорошо понимаешь, что мы бьем врага, который не жалеет ни стариков, ни детей. А вчера мы взяли в плен одного фашиста, который от холода закутался в детское одеяло, а на голове – платок, но все равно отморозил уши. Вот так они трусливы, не могут перенести даже наши морозы. Мы их гоним и скоро с победой вернемся домой!

…Врагов бьем беспощадно, платим кровью за кровь, за слезы нашего народа. Уверенно продвигаемся на Запад, освобождая нашу землю. Холодеет сердце, когда видишь, какие зверства учинили палачи над белорусским народом».

Последнее письмо его было написано 23 октября 1943 года за два дня до гибели. Он писал, что в этот день его наградили орденом Отечественной войны 2 степени.

«Пишу Вам откровенно, потому, что был другом Рашидхана… 25 октября 1943 года мы начали наступление на реке Сож (приток Днепра). Утром Рашидхан ушел в наступающее подразделение. В процессе боя создалась такая обстановка, что сам Рашидхан, как политрук полка, вышел вперед и с криком – «Даешь Днепр!», – бросился в атаку. Огнем вражеского автоматчика Рашидхан был тяжело ранен. Несмотря на исключительно плотный огонь противника, политрук был немедленно вынесен с поля боя, но через несколько минут умер.

О героизме Рашдхана идет молва по армии. Он был лично храбрым человеком. Крепкий, мужественный, всегда стремился выполнять самые сложные и ответственные задания. В жестоких боях с захватчиками никогда не считался с опасностью, когда нужно было выполнить приказ, был готов пожертвовать собой, его не пугала сложность предстоящей операции. Так мужественно он и погиб. Он и его боевые друзья своей смертью проложили полку путь для форсирования Днепра».

Вот так, на пяти листках, неожиданно пришло горе в наш дом.

Прошли годы, мы переросли своего отца, но память о нем не угасла, не исчезла, в самых неожиданных местах я встречаю людей, знавших моего отца, и говорящих о нем с благодарностью.

В Белоруссии свято чтят память о погибших. За могилой Даудова Рашидхана ухаживают учащиеся Александровской школы, в День Победы здесь выстраивался почетный пионерский караул. В школе создан музей, где собран материал о нашем отце и семье. В память об отгремевших боях выращен сосновый бор. Сохранены окопы и блиндажи, откуда в последний раз повел в атаку бойцов мой отец.

В 1974 году по инициативе коллектива Хасавюртовского педучилища и актива тогдашнего колхоза им. Ленина сел. Андрей-аул Хасавюртовского района был установлен контакт со Славгородским райкомом КПСС. Оба района часто обменивались делегациями. На могиле Даудова от имени коллектива Хасавюртовского педучилища и сел. Андрей-аул установили мраморный мемориал: «Сын Родины своей Даудов Рашидхан, подвигом твоим гордится Дагестан!».

Много материала о мужественном политработнике собрано в музеях Славгорода, в Хасавюртовском педучилище, Андрейаульской школе.

«Передо мной встает славная красивая жизнь верного сына дагестанского народа, мужественного воина Рашидхана Даудова. Хочется низко склонить голову перед ним и его друзьями, поклониться низко его родителям и его народу. Он любил жизнь… он очень любил жизнь и его имя будет жить в веках», – так писала 2 июня 1974 года в газете «Ленинское слово» Славгородского района Могилевской области Белоруссии журналистка Рыжикова.

В один из приездов в Дагестан секретарь РК ВЛКСМ города Славгорода Шиманский В. со слезами сказал: «Дорогая Хадижат! Мне поручили в Белоруссии поцеловать Ваши руки. Защищая Белоруссию, погиб Ваш муж. Всю тяжесть Вы безропотно вынесли на себе, выполнили последний завет его – беречь детей и себя. Спасибо Вам!»

Мы, вместе с племянником (внуком Рашидхана, названным именем деда), представителями Хасавюртовского педучилища и селения Андрей-аул, были в Белоруссии на могиле отца. Невозможно передать словами сердечность встречи. Во время войны в Белоруссии погиб каждый четвертый житель, на ее территории было 20 концлагерей, 200 деревень сожгли фашисты. Эти люди, которые перенесли всю тяжесть войны, ни словом не обмолвились о своих страданиях, но каждый считал своим долгом подойти к нам и сказать слова утешения.

Одна старая женщина, которая была очевидцем боев и похорон отца (ей в то время было 12 лет), чудом уцелевшая вместе с инвалидом-соседом, сказала: «Нас породнила кровью война, Вы остались без отца. Он защищал нас всех. Низкий поклон его родным». Поистине безмерна человеческая доброта наших людей.

Считаю своим долгом высказать глубокую благодарность всем, кто помнит нашего отца. Хочу выразить признательность коллективу преподавателей и студентов, и, особенно, ТОКСа Хасавюртовского педучилища, которые бережно хранили и собирали по крупицам добрую славу воина.

На традиционном торжественном собрании 9 мая директор Хасавюртовского педучилища Гусейнов Айнуддин говорил о бывшем директоре, погибшем много лет назад: «…Бывают судьбы короткие, но яркие, словно зарница, что полыхнула в небе, на миг озарив все вокруг розовым пламенем, и исчезает. Судьба Даудова Рашидхана схожа со вспышкой зарницы. Только не исчезло бесследно его имя, а навсегда осталось в наших сердцах. Пройдут еще десятки лет, но о героизме этого отважного комиссара будут слагать легенды…»

Улицы в городе Хасавюрте и с. Эндирей названы именем Даудова Рашидхана и его жители гордятся этим.

Я много рассказываю внукам, внучкам о своем отце. Как-то внук меня спросил: «Бабушка, а что такое война?». В дни начала войны я находилась в пионерском лагере. Отец записался добровольцем на второй же день, он не представлял себя иначе, как на фронте, хотя имел бронь. Перед отъездом он нашел время приехать попрощаться со мной. Я плакала и просилась с ним, но он сказал: «Доченька, это война. Я еду защищать всех, потому, что я сильный, храбрый, а ты хорошо учись, помогай маме». Мне было столько, сколько моему внуку. Война – это когда один человек убивает другого, когда дети остаются калеками, когда бесследно исчезают близкие. Наши дети, внуки не знают горя – это их счастье. Но если мы не будем им рассказывать, какой ценой нам достался покой – это наше несчастье.

Война оставила много солдатских вдов. Почему-то о них редко говорят, пишут. Давно уже отгремела война, но моя бабушка, мама и тети еще долго замирали с надеждой, когда почтальон раскрывал у нашего порога свою сумку – что он принес? А, может быть, живы? Бабушка перед смертью все звала своих не вернувшихся с фронта сыновей и ждала их.

У нас в семье есть несколько семейных реликвий, для нас самых ценных и святых.

Мама сшила отцу рубашку, которую он одел в первый и последний раз 1 мая 1941 года. Прошло много лет, но ежегодно, перед праздником 1 мая мама гладила эту рубашку, вешала в шкафчик – и ждала его, отца. До самой своей смерти она ждала его и рассказывала о нем, как о живом.

Разве это не мужество – быть преданной до самой смерти, любить давно погибшего, ждать и ждать?

Она мечтала побывать там, где он похоронен, но мы всячески оттягивали это – увидев могилу, она потеряла бы всякую надежду.

Так красиво жил мой отец, так бесстрашно бился с врагом, так мужественно погиб, так долго о нем помнят и восхищаются.

Таким должен быть человек, чтобы так долго о нем помнили!…

Атаваджиева Нурия Рашидхановна,
ветеран труда
(апрель 2013)