БАСИЯТ ШАХАНОВ ЖИЗНЬ, ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, ТВОРЧЕСТВО

. Надо признать, что творчество Басията Шаханова было по достоиству оценено и его современниками. Но с установлением Советской власти на Северном Кавказе и превалированием социалистической идеологии над исторически объективным анализом, он, как и многие другие представители первой советской интеллигенции Северного Кавказа, был исключен из прошлого. Творческое наследие известного северокавказского публициста начала XX века было предано забвению на многие десятилетия, поскольку в исследованиях советских историков имя его возглавляло списки контрреволюционеров. Однако мало найдется современников Басията Шаханова, кто смог с такой беспощад­ностью раскрыть социальные корни противоречий северокавказской действительности рубежа веков, как сделал это публицист в своих статьях и очерках.

Басият Шаханов родился 17 января 1879 г. в г. Вла­дикавказе в семье врача. Его отец – Абай Шаулухович – был в числе первых северокавказцев, получивших высшее меди­цинское образование. Яркая личность Абая Шаханова, его деятельность в области санитарного просвещения оставили заметный след в культуре Балкарии.

Во время прохождения научной стажировки в медико-хирургической академии в октябре 1889 г. Абай определя­ет своего сына Бориса Александровича в Александровский кадетский корпус, наиболее доступный для детей разно­чинцев. Состав учащихся был очень разнороден. «Рядом с сыном командира блестящего армейского полка сидел сын полкового барабанщика». В этом кадетском корпусе был установлен семилетний срок обучения. По окончании кадетского корпуса в сентябре 1896 г. Б. Шаханова зачис­ляют в Константиновское артиллерийское училище рядо­вым юнкером. Затем он переводится в Михайловское ар­тиллерийское училище. В артиллерийские училища прини­мались лица, окончившие с успехом полный курс кадетско­го корпуса. По окончании училища в июле 1898 года Б. А. Шаханову присваивается звание подпоручика «со старшинством» и его назначают в 4-ю батарею 21-й артил­лерийской бригады в слободе Воздвиженская Грозненского округа.

Борис Шаханов уехал с Кавказа во младенчестве и дол­гое время не знал о народе, из среды которого вышел его отец. Но, будучи юнкером Александровского кадетского корпуса, дважды приезжает на Кавказ и живет в семье Мисоста Абаева, который доводился родственником Абаю Шаханову со стороны матери. Живя во время отпусков в Балкарии, он знакомится с жизнью и бытом родного народа, путешествует по ущельям Балкарии, совершенствует свои знания по балкарскому языку. В этом ему помогала дочь Хамзата Урусбиева – Мадина. Последний свой отпуск перед окончанием Ми­хайловского артиллерийского училища Борис Шаханов провел на Баксане у Науруза Урусбиева. В этот свой приезд Б. Шаханов сильно ушибся, упав с лошади.

Попав на постоянную службу на Кавказ, Борис с при­стальным вниманием вглядывается в окружающую дейст­вительность. Она резко контрастировала с той романтизированной экзотикой, ко­торой была переполнена беллетристика о Кавказе, высмеян­ная впоследствии Б. Шахановым.

Слобода Воздвиженская — место службы молодого офицера — находилась недалеко от административного центра Терской области Владикавказа. Бла­годаря этому, Б. Шаханов часто бывает в различных госу­дарственных учреждениях Терской области: на заседаниях думы, окружного суда, в госпиталях и больни­цах, в редакциях местных изданий; посещает учебные заве­дения, театральные представления, церковные службы, занятия музыкально-хорового общества…

Еще воспитанником Михайловского артиллерийско­го училища, Борис увлекался фотографией. Здесь, в сл. Воз­движенской, это увлечение переросло в каждодневную потребность. И он делает сюжетные фотографии из казар­менной жизни, фотографирует горцев на улицах Влади­кавказа, своих друзей и родственников. Альбомы с фото­графиями Б. Шаханова, к сожалению, были утеряны при мно­гочисленных переездах его семьи.

Период жизни Б. Шаханова в качестве артиллерийско­го офицера, охватывающий 1898-1904 гг., был самым значительным в его творческой биографии. Именно в эти шесть лет его глубоко заинтересовали проблемы, по­рожденные социально-экономической нестабильностью жизни народов Северного Кавказа. Он начинает искать причины такого положения и находит их в противоречии существующих сословно-поземельных отношений и требо­ваний нового века, нежелании правящей царской админи­страции решать эти проблемы без репрессий и на уровне государственной политики. О глубоких раздумьях и боли двадцатилетнего юноши свидетельствуют его статьи, написанные в эти годы.

Прослужив около шести лет (с 1898 по 1904 г.) в 21-й артиллерийской бригаде, Б. А. Шаханов решает поступить в Военно-юридическую академию. Выбор профессии для него не случаен. Еще в 1899 г. в одной из своих работ он с горечью писал о балкарцах: «Лишь маленькая горсть в 20-30 человек знает по-русски, а все остальное население жалуется, просит, судится, подает бумаги, прикладывает мухуры к общественным приговорам на родном языке и, как дитё, недоумевает потом, когда оказывается, что вышло совсем не то, что оно желало!» Оказать посильную помощь своему народу через разъяснение непонятных ему законов, защищать попавших в беду неграмотных крестьян – эти идеи проходят через все его работы, написанные перед поступлением в Военно-юридическую академию в Петербурге.

Сохранилась весьма любопытная характеристика, из­ложенная в аттестационном списке, который был представ­лен Б. Шахановым в Военно-юридическую академию в 1903 г. В нем командир дивизиона 21-й артиллерийской бригады полковник Григорович отметил такие качества Б. Шаханова: «…честен, беспристрастен, настойчив в достижении цели, не жалеет собственных средств для достижения результатов работы. Добродушен, немножко горяч, немно­го застенчив, обладает даром слова».

Но первая попытка Б. Шаханова поступить в Военно-юридическую академию в Петербурге в 1903 г. окончилась неудачей. Успешно выдержав предварительные испытания в Тифлисе, он едет в Петербург. Однако тяжелая болезнь, неожиданно приковавшая его к постели, вносит свои кор­рективы в судьбу Шаханова – время для поступления в академию было упущено. Пролежав в госпитале несколько месяцев, Б. Шаханов возвращается в артиллерийскую бригаду. Через год он повторяет попытку. По большинству вступительных экзаменов Б. Шаханов получил высшую оценку – 12 баллов и при зачислении в академию его фа­милия стояла первой в «Списке офицеров в порядке стар­шинства баллов, выдержавших приемные экзамены в млад­ший класс Александровской военно-юридической акаде­мии в 1904 г.».

В академии был трехлетний срок обучения. И поэтому учебная программа была очень насыщенной и немногим отличалась от университетской. В программе отсутствова­ли лишь римское право, статистика и торговое право. Годы учебы в академии для Шаханова были очень трудными и сложными, так как он часто болел. По воспоминаниям современников, на выпускные экзамены его внесли на но­силках. Тем не менее, Б. Шаханов хорошо учился, успешно сдавал экзамены и закончил академию по 1-му разряду. Это давало ему, кроме повышения чина до капитана, воз­можность вернуться на Кавказ, т. е. выбрать место несения воинской службы.

Годы учебы Б. Шаханова в академии совпали с первой русской революцией. Он был свидетелем борьбы рабочих Петербурга, революционных событий и жестокого подавле­ния царским правительством революции 1905-1907 гг. Эти обстоятельства имели немаловажное значение в ста­новлении мировоззрения публициста, в его дальнейшей юридической практике.

К сожалению, сегодня мы не располагаем фактами творчества Басията Шаханова за период его обучения в Военно-юридической академии. Несомненно, что его творче­ская работа в эти годы не прекращалась. Трудно поверить, что с поступлением в Академию Б. Шаханов прекра­щает писать о беспокоивших его «туземных» вопросах. Ско­рее всего, он публиковал свои произведения под псевдони­мом, и возможно, что некролог о Косте Хетагурове, напе­чатанный в газете «Санкт-Петербургские ведомости» 28 марта 1906 г., впоследствии перепечатанный владикав­казской газетой «Терские ведомости» и подписанный «Ом», принадлежит перу Б. Шаханова. Кроме близости стиля, сделать такое предположение дает основание и тот факт, что, по воспоминаниям проф. Б. Алборова, современника публициста, близко знавшего его, Б. Шаханов на похоро­нах Косты Хетагурова возглавлял мусульманскую делега­цию. Хотя здесь содержится и некоторое противоречие: до 1909 г. Б. Шаханов официально был православного вероисповедания. Однако трудно не поверить проф. Алборову, ведь он был очевидцем и участником похорон Косты, в которых приняли участие все демократические силы Вла­дикавказа. (Б. Шаханов принял мусульманскую веру в 1909 г. При этом он берет себе имя Басият и восстанавливает отчество Абаевич.)

По окончании учебы Б. А. Шаханов был направлен по­мощником товарища прокурора в Тифлис для усиления военно-прокурорского надзора. Это было время реакции после поражения первой русской революции, нашедшей широкий отклик на Кавказе. Революционное движение объединило в своих рядах рабочий класс Кавказа и без­земельных крестьян, передовую интеллигенцию и нижние чины русской армии. Б. А. Шаханов недолго проработал здесь, так как по большинству рассмотренных им дел сол­даты, привлекаемые к суду за участие в революционных событиях, были оправданы. В аттестационном списке за этот период его службы написано, что «начальство не удовлетворено» его деятельностью. Все это способствовало тому, что Шаханов через месяц после назначения подал в отставку. В дальнейшем его деятельность была связана с адвокатурой.

Институт присяжных поверенных (учрежден на Кавказе только в 1910 г., с этого года начинает работать там и Б. А. Шаханов) отличался относительной самостоятельностью. Поэтому переход Басията Шаханова из военного ведомства в присяжные поверенные можно объяснить, учитывая его взгляды на состояние юридического обеспечения округа и общедемократическую направленность его мировоззрения. В своих статьях еще до поступления в Военно-юридическую академию он неоднократно писал о том, что большинство населения беззащитно перед произволом царской администрации из-за незнания российских законов и своих прав.

Имя присяжного поверенного Басията Шаханова быстро стало популярным благодаря тому, что, участвуя в круп­ных судебных процессах, он защищал интересы простых людей. Так, он сумел добиться оправдания организаторов и участников Черекского восстания 1913 г., защищал анархистов-социалистов во главе с Малхазьяном, он также выиграл процесс, будучи адвокатом инженера Бейбутова в нашумевшем деле миллионера Тагиева.

В начале XX в. страсти разгорелись вокруг земельного вопроса. В то время как для царской администрации его решение было необходимо для облегчения управления областью, социальные верхи, воспользовавшись сложившейся ситуацией, ставили своей целью доказать исключительное право собственности высших сословий. А зарождавшаяся буржуазия пыталась укрепить свои пози­ции, отрицая наличие частной земельной собственности, с одной стороны, утрируя общинный характер землепользо­вания, а с другой – утверждая, что все земли Нагорной полосы должны принадлежать казне, которая, естественно, даст их на откуп «денежному мешку». Положение усугуб­лялось еще и тем, что земельная собственность в Нагорной полосе была юридически (относительно русской юриспру­денции) слабо оформлена, хотя обычное право горцев, складывавшееся веками, имело довольно стройную систе­му земельных отношений.

«На протяжении всего пореформенного периода вопрос поземельного устройства в Балкарии сохранял особую остроту и злободневность. Вокруг него шла борьба раз­личных общественных направлений», — пишет Х.-М. Сабанчиев. Б. Шаханов, как и М. Абаев, при таком положении дел не мог «оставаться в стороне и не высказать своего мнения». В отличие от М. Абаева, выступившего в печати с несколькими статьями о бедственном положении балкарцев, Б. Шаханов развернул активную деятельность по защите их прав, в первую очередь, он принялся за правовое обоснование владения землей, для чего сконцентрировал в «Возражении…» большой фактический материал по обыч­ному праву и истории балкарцев.

Публицистика и общественная деятельность Б. Шаха­нова пришлись именно на те годы, когда буржуазия (в основном русская и иностранная) постепенно брала верх над феодалами и всеми силами старалась прибрать к рукам недра Нагорной области. Буржуазия использовала свои связи, практиковала подкуп, а иногда и подлог, чтобы добиться своей цели. Ведь если доказать, что горцы не хозяева земли Нагорной полосы, то, естественно, ее хозяином является царь, казна. А у них ее может приобрести любой имеющий средства, т. е. она сама, буржуазия. Поэ­тому и возможно было появление различного рода проектов переселения и выселения горцев, которые были основаны формально на том, что горцы не имеют права собствен­ности, закрепленного документальными свидетельствами на землю. Хозяевами земель в Балкарии, как и в других ме­стах Нагорной полосы, были в основном князья и кулаки. Но ведь часть ее принадлежала и простым горцам, крестья­нам, добывающим свой хлеб тяжким трудом. Изъятие их наделов привело бы к зависимости балкарцев от соседних народов, зависимость экономическая в тех условиях для горной Балкарии означала ее политическую бесперспек­тивность.

Проект Абрамовской комиссии, занимавшейся изучением состояния землевладения и землепользования в Нагорной полосе, предполагал отчуждение казне всех зе­мельных прав горцев. Б. А. Шаханов за несколько лет до создания Абрамовской комиссии считал, что «для правиль­ного разрешения характера и пространства землевладения в горах является необходимость учредить специальную комиссию из юристов и знатоков края и подробно исследо­вать этот вопрос на месте, только тогда можно будет пра­вильно решить, кому по справедливости и какая земля при­надлежит в горах и у кого, как захватчика, можно отобрать землю для наделения ею народа». В этой же статье («О поземельном вопросе в Нагорной полосе Терской области») Б. Шаханов с тревогой писал: «…местное управление госу­дарственных имуществ отобрало фактически все леса в горах в казну и считает казенною и безлесную часть гор­ной полосы».

В такой обстановке начиналась деятельность Басията Шаханова – юриста, присяжного поверенного Владикав­казского окружного суда.

Из сохранившихся архивных документов видно, что к Б. А. Шаханову обращались за помощью в тяжебных делах неимущие крестьяне, а также люди, преследуемые царской администрацией. Одно из таких дел обнаружено в Цент­ральном государственном историческом архиве Грузии и в ЦГА КБАССР. Это дело по обвинению сельского судьи Азаматгерия Чипчикова «в оскорблении Его Император­ского Величества». В протоколе аульного правления зафиксировано: Чипчиков поспорил со своим односельчани­ном Татау Булатовым из-за земли. Помощник старшины аула Хасаут в своем рапорте начальнику округа писал: «Я предложил Чипчикову прекратить брань, при этом на­помнил ему, что он находится в правлении, которое счи­тается учреждением, где имеется портрет Его Император­ского Высочества наследника цесаревича Великого князя Алексея Николаевича, и что каждый из нас обязан благо­пристойно держать себя в присутствии портретов царствующих императорских особ, но Чипчиков за (так в подлин­нике. – Т. Б.) замечание ответил выражением, которое пе­реводчик не мог перевести в точности по-русски…»

Рапортуя временному генерал-губернатору об этом со­бытии, помощник старшины «покорнейше просил устранить Чипчикова от должности сельского судьи и исключить из состава выборных представителей, как кляузника и под­стрекателя».

Мера наказания, предложенная помощником старшины, показалась администрации слишком незначительной, и она, сообразуясь с принципами военного положения, объявленного на Кавказе, приказала жандармскому управлению «потребовать Чипчикова за караулом и заключить в тюрь­му» до «надлежащего дознания».

Тифлисская судебная палата, где оказалось, в конечном счете, дело по обвинению А. Чипчикова, вынесла решение о привлечении его к ответственности. Несмотря на преклонный возраст обвиняемого (ко времени суда А. Чипчикову исполнилось 70 лет), назначили судебное разбирательство.

Анализ судебных документов позволяет сделать вывод, что Б. А. Шаханову пришлось много работать в качестве защитника А. Чипчикова. В первую очередь необходимо было изменить статью первоначального приговора (т. е. обвинительного заключения), а затем снять обви­нение. Речь Шаханова на суде еще не найдена (суд состо­ялся 23 января 1916 г. в г. Пятигорске), но в делах Тиф­лисской судебной палаты сохранились документы, запол­ненные рукой самого Б. А. Шаханова. Прошения А. Чипчи­кова и его сына Сафарбия также составлены были Б. А Шахановым. Эти документы имели немаловажное значение при вынесении судом оправдательного решения.

Защита крестьянина А. Чипчикова – один эпизод из деятельности присяжного поверенного Б. А. Шаханова. Сам по себе этот факт заурядный, но он знаменателен тем, что характеризует его как человека большого личного мужества. Ведь защищая горца, оскорбившего «августейших особ», он шел на большой риск (тифлисская судебная палата в эти годы рассмотрела десятки дел, подобных делу Чипчикова, и по значительному большинству из них были приняты репрессивные меры). Но твердая убежденность Б. А. Шаханова в правоте крестьян, сочувствие обездолен­ным горцам сделали его заступником попавших в беду соплеменников. Об этом свидетельствует и статья «Еще переселение», в которой он страстно призывал понять нуж­ды простых горцев: «…нелегко живется нашему туземцу. Борьба с суровой природой, отсутствие удобных дорог, медицинской помощи, школы, незнание государственного языка – вот условия, в которые он поставлен. Ежедневно приходится читать известия о возникновении комиссий для выяснения причин упадка благосостояния жителей то тех, то других углов Российской империи, газеты заполнены сочувственными статьями, посвященными не только рус­скому мужичку, но и чухнам, латышам, зырянам. Но много ли до сих пор занималась печать кавказским горцем? Ка­кие известия, кроме требований строгих кар для обузда­ния «головорезов», помещаются в большей части печати по так называемому «туземному вопросу»? А как живется этому «головорезу», дурно ли, хорошо ли, что толкает его порой на преступление, чем облегчить его положение, – до этого им дела нет! «Лишь бы нас не трогали, а там живи как знаешь: хоть умирай с голоду, я пальцем не пошевель­ну!» И это рядом с толками о культуре, цивилизации, гуман­ности и любви к ближнему, рядом с бесчисленным мно­жеством всякого рода принципов и идей».

В течение шести лет Басият Шаханов исполнял обязан­ности помощника присяжного поверенного, а в последний предреволюционный год – присяжного поверенного. По свидетельству коллеги, «блестяще образованный юрист, он (Шаханов.— Т. Б.) стал в ряды народной бедноты и смело боролся за нужды угнетенных и обиженных, вызывая тем к себе враждебное отношение…»

В течение нескольких лет (1910-1916) Басият Шаханов был юрисконсультом Большой и Малой Кабарды и Пяти горских обществ. В его обязанности входило как юридиче­ское обеспечение различных сделок между жителями Ка­барды, Балкарии, так и представление их интересов в областных и столичных учреждениях. Большую работу в ка­честве юрисконсульта Б. А. Шаханов проводил при про­ектировании и учреждении первых курортных заведений, устройстве общественного лесничества.

Необходимо отме­тить также его зас­луги в деле преобразования Нальчик­ской горской школы в реальное училище. Начиная с 80-х гг. XIX в. неоднократно делались безуспешные попытки подобного преобразования. Лишь в 1911 г. при активном содействии Б. Шаханова состоялось открытие реального училища. До открытия училища в докладной записке, поданной начальнику Терской области, Б. Шаханов просил, чтобы из числа 50 стипендий, уч­режденных в пансионе при Нальчикском реальном учили­ще, часть «предоставить детям Кабардин­ского и Горского рода без различия сословий». Выступая на торжествах по случаю закладки здания для реального училища 13 июня 1911 г., Б. Шаханов отмечал благотворное значение добровольного присоединения Ка­барды и Балкарии к России, прежде всего, в области куль­туры и просвещения.

Особенно знаменательным фактом юридической практики Б. Шаханова, видимо, следует счи­тать его деятельность в период судебного процесса над участниками Черекского (именуемого иногда в литературе Карасуйско-Жанхотовским) восстания 1913 г. Во время восстания крестьяне – жители более 20 поселков Верхней Балкарии – захватили и срубили княжеский лес, снесли ограду вокруг сенокосных угодий, разрушили строения таубиев Жанхотовых.

Впервые тогда в горах Балкарии зазвучали революционные лозунги и сформулированы экономические требования. Балкарские крестьяне были снабжены символами революционной борьбы – красными флагами и знач­ками. «…Были, помимо всего этого, в толпе и значки, крас­ные флаги, как о том засвидетельствовал Эльбуздуко Жанхотов, который заметил у Шавая Итиева (стиль, соб­ственные имена – как в документе. – Т. Б.) красный зна­чок. Ниже подтвердили свидетели Итлуг Мокаев, показав­ший, что впереди шел Шавай Итиев, держа небольшой красный флаг, и Константин Желягин: «В толпе были два балкарца, имевшие в руках красные флажки», – сообщается в документах дознания, представленных владикав­казским прокурором в Тифлисскую судебную палату.

В восстании приняли участие более 950 человек, т. е. практически все трудоспособное мужское население Верх­ней Балкарии, в основной своей массе беднейшие крес­тьяне.

После усмирения крестьян, Тифлисской судебной пала­той был проведен судебный процесс над участниками вос­стания. Судебное разбирательство длилось более трех лет. Суд над восставшими состоялся в марте 1916 г. К суду были привлечены 70 наиболее активных участников вос­стания. Все они избрали в качестве адвоката помощника присяжного поверенного Владикавказского окружного су­да Басията Абаевича Шаханова. Ему дважды пришлось за­щищать восставших, второй раз – после обжалования проку­рором Владикавказского окружного суда Фалевичем ре­шения суда об оправдании крестьян. Но и во второй раз за­щита прошла успешно.

Как было установлено по ходу следствия, крестьянские волнения еще до восстания имели не только экономиче­ский, но и политический характер. Восставшие требовали возврата общинных земель, незаконно захваченных таубиями Жанхотовыми. Все это усугубляло положение подсуди­мых, делало их защиту уязвимой по нескольким статьям Свода (собрание действовавшего законодательства царской России с 1835 г. вплоть до Великого Октября.— Т. Б.). По отзывам современников, защитительное слово Басията Шаханова прозвучало так ярко и убедительно, что владикав­казская публика многие годы цитировала отрывки из его речи. К сожалению, этот важнейший документ пока не обнаружен в делах процесса. Можно предположить, что за­щита была аргументирована тяжелым экономическим по­ложением балкарской бедноты. Судя по сохранившимся следственным и процессуальным документам, чтобы облег­чить участь обвиняемых, Б. Шаханову необходимо было доказать, что восстание носило характер стихийного экономического бунта и не имело политической основы. В про­тивном случае организаторов и активных участников вос­стания ожидало суровое наказание. Доверенные Жанхотовых и начальник округа С. Клишбиев старались доказать, что выступление готовилось заранее, и ему предшествовала определенная деятельность организаторов восстания.

Жизнь и деятельность Б. Шаханова в период между двух революций 1917 года и гражданской войны была достаточно сложной и не нашла в свое время объективного научного осмысления. Искренне приняв февральскую буржуазно-демократическую революцию 1917 года, он входил в органы Временного правительства Терской области. Был одним из инициаторов создания Союза объединенных горцев, избран председателем Первого съезда горцев Северного Кавказа и Дагестана.

Данный факт говорит о большом авторитете Б. Шаханова среди горской интеллигенции. В.-Г. Джабагиев, М. Дахадаев, А. Тахо-Годи, М. Хизроев, Г. Баев, Г. Цаголов, Т. Элдарханов, П. Тамбиев, Дж. Коркмасов, А. Даидбеков и многие другие прогрессивные деятели Северного Кавказа и Дагестана были в числе его друзей.

Самым значительным фактом политической биографии Б. Шаханова этого периода можно считать его роль в консолидации демократических сил Северного Кавказа и Дагестана на посту председателя исторического Первого съезда горцев Кавказа в мае 1917 года. Выступая на этом съезде, Б. Шаханов говорил:

“В России, несомненно, будет установлена республика, т.е. народоправство, с выборным парламентом и выборным и ответственным перед народом правительством во главе с выборным же президентом”. В этих словах выражены мечты многих его соратников об устройстве демократического государства, в котором и народы Кавказа должны “строить свою жизнь на началах полного самоуправления, самоопределения и автономии.

Деятельность Б. Шаханова как организатора и первого председателя Союза объединенных горцев Кавказа свидетельствует о незаурядном таланте политика. В тяжелейших условиях революционных потрясений он ни разу не отступил от своих позиций демократа и не расстался с идеей объединения всех народов Кавказа с новой Россией на федеративных началах «при самом широком самоопределении народов». Его идеи о таком государственном устройстве не раз находили поддержку в последующем, они не утратили актуальности и сегодня, когда существующее государственное устройство претерпевает кардинальные изменения.

В конце 1917 года Б. Шаханов по рекомендации Дагестанского социалистического блока был избран комиссаром Дагестана. В феврале-марте 1918 года он – участник 2 съезда народов Терека. Б. Шаханов входил в коллегию правозащиты при Нальчикском окружном совете.

О последних месяцах жизни Б. Шаханова в некрологе, напечатанном в газете «Вольная Кубань», говорится: «В последних числах февраля (1919 г.) в городе Екатеринодаре скончался от тифа крупный общественно-политический деятель, популярный среди горцев Терека, Дагестана и Кубани, присяжный поверенный, подполковник артиллерии в отставке Б. Шаханов. В лице его как человека, ставившего интересы общественные, народные выше личных, горцы понесли невозвратимую утрату… В момент составления кабинета (Кубанской Рады. – Т. Б.) горцы, уже ознакомившиеся с его работой в горской фракции, предлагают ему занять пост управляющего ведомством юстиции, но скромный труженик предпочитает должность правителя канцелярии Законодательной Рады».

Горская фракция Кубанской Рады организовала перевоз тела Басията Шаханова и похороны его на кладбище Вольного аула.

Тамара Биттирова,

д. ф. н., г. Нальчик.


Авторизация
*
*
Регистрация
*
*
*
Согласны с условиями сайта?
Генерация пароля