К вопросу об идеологии противодействия религиозно-политическому экстремизму

  1. Проблемы и противоречия идеологии противодействия религиозно-политическому экстремизму.

Проблема противодействия религиозно-политическому экстремизму осложняется отсутствием светской государственной идеологии, разделяемой и принимаемой большинством населения. Представители государственных органов, в том числе Президент РФ и Глава РД, до сих пор не смогли выразить приемлемые для общества и государства подходы к этому сложному вопросу.

В то же время необходимость такой идеологии очевидна: религиозно-политический экстремизм имеет свою идеологию, основанную на Коране, Сунне, богословских трудах Ибн-Таймии, Абдель Ваххаба и др. известных богословов. А идеологию, как известно, можно преодолеть только другой идеологией.

Ключевым событием в отношении идеологии противодействия терроризму явилась встреча Д. А. Медведева, Президента РФ на тот период, с муфтиями и руководителями регионов Северного Кавказа 28 августа 2009 года в г. Сочи. В ходе встречи в оценке сложившейся ситуации руководителями двух регионов — Чечни и Ингушетии — были высказаны в известной степени две противоположные точки зрения, имеющие прямое отношение к идеологии противодействия.

Президент ЧР Рамзан Кадыров высказал мысль, что мы не должны называть экстремистов исламскими экстремистами. Это просто бандиты.

Президент Ингушетии Юнус-бек Евкуров был более осторожен в решении этого вопроса. Ю. Евкуров, признавая, что молодежь продолжает «уходить в леса, брать оружие в руки», отметил, что необходимо «поднять на новый уровень работу идеологического характера, прежде всего среди подростков». При этом он подчеркнул, что «мы проиграли идеологическую войну в 90-х годах». Необходимость поднятия на новый уровень идеологической работы с молодежью Ю. Евкуров обосновывал тем, что «среди радикально настроенной молодежи появляются те, кто ушли (в лес) по идеологическим соображениям».

Решая дилемму «бандиты – не бандиты», Президент РФ Д. А. Медведев согласился с тем, что «мы не должны называть экстремистов «исламскими экстремистами». Правильное наименование бандитов – просто бандит. У него нет религиозного содержания. Даже если у него там где-то в голове крутится, что он правоверный мусульманин, а не бандит, так его и нужно называть и по телевизору, и в других средствах массовой информации».

В данном ответе, который был напечатан, озвучен почти во всех печатных, теле- и радио-СМИ России, есть несколько неясных позиций. Кто может, кто имеет право определить, мусульманин данный человек или нет? Означает ли это, что мусульманин (в такой же степени христианин, иудей и т.д.) априори не может быть бандитом, и этой «чести» может быть удостоен атеист, коммунист или кто-то другой? Попытка решать богословские вопросы политиками не нова, и ее неоднократно проявляли как представители федеральных властных структур, так и субъектов федерации.

В отличие от бандитизма терроризм есть политически мотивированная деятельность. Терроризм имеет свою идеологическую базу. Неоднократные заявления лидеров организаций «Джаннет», «Шариат», «Исламский джамаат Дагестана» говорят о наличии у них исламской религиозно-политической идеологии. В свое время «Исламский джамаат Дагестана», руководимый Б. Магомедовым (Кебедовым), опубликовал на страницах «научно-популярного журнала» «Халифат» свою политическую программу (Халифат. 1998, №2).

Ошибочным в идеологическом противодействии «ваххабизму» является тезис о том, что «ваххабизм» был внедрен в религиозное сознание дагестанцев в конце XX века иностранными миссионерами. Миссионеры лишь актуализировали потенциально имевшие место фундаменталистские составляющие исламского сознания дагестанцев. Как показывают исследования ученых, жесткие идеологические дискуссии между «ваххабитами» и суфиями в Дагестане имели место еще в конце XIX – начале XX века.

Об отсутствии четкой государственной политики в отношении консервативного салафизма на Северном Кавказе говорит и то, что сам терминологический аппарат, посредством которого журналисты должны описывать происходящие события, согласно государственным установкам, несколько лет назад был иной. Так, в 2005 году сотрудникам центральных телеканалов были розданы памятки, содержащие список «правильных» слов и выражений, которых следует придерживаться при описании событий на Северном Кавказе. Власть предложила отказаться от определений «исламский», «чеченский», если они используются по отношению к терроризму. Она хотела, чтобы сотрудники СМИ говорили — «международный терроризм». Таким же образом слово «джамаат» должно было замениться словосочетанием «террористическая организация», «шахид» – террорист-смертник, «ваххабит» – исламский боевик и т.д. Новая установка в этом плане — называть «ваххабитов» бандитами – создала новую ситуацию, которая волевым актом снимает идеологическое содержание террористической деятельности и открывает путь к широкому применению силовых методов решения проблемы, как борьбы с бандитизмом.

Приоритеты идеологии противодействия религиозно-политическому экстремизму

1. Первое и главное требование к идеологии такого рода противодействия – это ее обоснованность, главным образом, на светских ценностях. Как показывает время, светская власть не прилагает в данном случае особых усилий в реализации установленной основным законом — Конституцией РФ — положения о светскости российского государственного строя. В Дагестане, с самого начала активизации салафитских идей, основной упор в преодолении радикальной религиозно-политической идеологии делался на традиционный тарикатский ислам. О целесообразности, эффективности такого решения вопроса, об идеологическом противодействии часто говорят представители ДУМД, а также деятели государственной власти. Тому, что идеология противодействия не должна полностью строиться на основе тарикатского ислама, свидетельствуют факты из истории активизации салафитских идей в Дагестане в конце 80-х – начале 90-х годов. Дело в том, что в защите интересов традиционного тарикатского ислама как единственно возможной идеологии противодействия ключевую роль играет следующий посыл: хорошие знания основ «истинного ислама» (имеется в виду традиционный суфийский ислам) защитят молодежь от идей религиозного экстремизма, а потому необходимо всемерно распространять, в том числе и через светскую образовательную систему, его основы.

Факты говорят об обратном.

1) Все известные салафиты РД, проявившие себя в самом начале «перестройки», – Ахмад-кади Ахтаев, Багаутдин Кебедов, Аюб Астраханский и другие – это выходцы из традиционного ислама в Дагестане. Ни один из них не обучался в зарубежных исламских учебных заведениях по той причине, что вплоть до конца 80-х годов XX века такую возможность советская власть не давала. Все они заявляли, что являются шафиитами, так как выросли в шафиитском мазхабе, самом распространенном в Дагестане. Особо подчеркивали, что ваххабитами они не являются. В отношении их нельзя применить распространенное объяснение причин исламского радикализма, как явления, порожденного слабыми знаниями ислама. У радикального салафита Багаутдина Мухаммада некоторое время учился будущий муфтий Дагестана Сайид Мухаммад Абубакаров. Более того, он состоял в суфийском братстве накшбандийа, был мюридом известного шейха Саида Ацаева из с. Чиркей – человека, который считался главным идеологом традиционного ислама в Дагестане.

Опросы 2014 г. показали, что, обучаясь в тарикатских исламских учебных заведениях РД, 3,5%   молодых мужчин из их числа считают радикальных салафитов «истинными мусульманами и относятся к ним хорошо».

2) Лидеры молодежного крыла салафитского движения Дагестана Ясин (Махач) Расулов и Абузагир Мантаев были высокообразованными в исламских вопросах молодыми людьми. Их публикации в печатных СМИ и научных изданиях, где они проводят жесткую критику идеологии традиционного ислама, духовных лидеров из ДУМД, свидетельствуют об этом.

3) Также известно, что благодатной средой для ведения агитационной и пропагандистской работы по вербовке верующих на лоно «ваххабизма» являются тарикатские мечети. Об этом на одном из заседаний оргкомитета по проведению Всероссийской научно-практической конференции по «Актуальным проблемам противодействия религиозно-политическому экстремизму» (Махачкала, 2007 г.) с возмущением говорил ныне покойный министр МВД РД А. М. Магомедтагиров. То же самое утверждал ряд лет назад муфтий Чечни А. Шамаев.

Идеология противодействия не может не уделить пристального внимания содержанию учебных программ исламских образовательных учреждений. Государству и обществу в целях соответствия этих программ общественным и государственным интересам было бы желательно:

1) Провести строгий учет всех исламских учебных заведений. Несанкционированных государством религиозных учебных заведений с несоответствующими государственным стандартам программами не должно быть. Это особенно касается мактабов – примечетских школ, о характере, содержании образовательной деятельности которых государству почти ничего не известно.

2) Повсеместно применить разработанные с участием религиозных и светских ученых программы для религиозных учебных заведений всех уровней исламского образования (мактабы, медресе, исламские высшие учебные заведения).

3) Контроль над строгим следованием принятым учебным программам должен быть особой заботой государства.

4) Условия, при которых человек может организовать свою группу обучающихся исламу, должны быть сформулированы государством с учетом интересов верующих и государства. Соблюдение этих условий также должно быть под контролем государства. Это во избежание того, чтобы частные лица, не имеющие должных знаний в исламе и светских науках, особенно в сельской местности, не формировали односторонне экстремистские установки у молодежи.

5) Светское образование в России оказалось на обочине магистральных путей противодействия современному экстремизму и терроризму. Оно потеряло стержень воспитательной работы, увлекшись решением задач оказания образовательных услуг. Настало время не только возродить традиции одновременного решения вопросов образования и воспитания, но и проведения специальных «Уроков антитерроризма» в общеобразовательной школе.

6) В школьном образовании не должно быть деления детей на особые группы по изучению исламской, православной, иудейской и других религий нравственности, как это сделано по всей России. Это так же абсурдно, если бы мы делили их на образовательные группы по аварской, даргинской, кумыкской и т.д. нравственностям. Нам не следует подчеркивать и развивать конфессиональные различия, а затем с важным видом ставить государственные задачи решения проблем межконфессионального согласия.

Некоторые государственные органы РД, как видно из отдельных актов их деятельности, взялись за реализацию положений Каирской «Декларации по правам человека в исламе» в российском светском правовом пространстве, в Дагестане. Это делается с приглашением зарубежных алимов в Дагестан. Отдельные положения фетвы Всероссийской богословской конференции «Дагестан – территория мира», так же как и Итоговой декларации международной богословской конференции «Российские мусульмане: права и обязанности», пропагандируемые печатными и электронными СМИ республики, в том числе и газетой «Дагестанская правда», противоречат светским интересам государства. В частности, это касается положений: «Соблюдение законов государства обязательно, если есть четкое понимание, что они не противоречат шариату», Дагестан является территорией ислама, «а значит, на него должны распространяться законы территории ислама, а его правители должны стремиться к применению норм шариата», «служение Родине с тем, чтобы такой патриотизм не противоречил религиозной преданности…» (см.: «Российские мусульмане: права и обязанности» // Времена. Приложение к газете «Ёлдаш». 02.05.2014; Фетва о применимости термина «дар ас-сильм ва ль-ислам» («территория мира и Ислама») к Дагестану и подобным ему областям // www.Kavkaz-uzel.ru/articles/21435/) и др. По данным опросов, в РД 19,8%, т.е. каждый пятый, не считает возможным быть патриотом нешариатского государства. Примерно такая же доля опрошенных (19,2%) выбирают позицию «Мусульмане должны защищать, прежде всего, интересы ислама, а не государства, в котором они живут».

В возрасте от 20 до 25 лет так думают 27,7%. Все это идет в полном соответствии с установками зарубежных алимов, которые активно распространяются печатными и электронными СМИ РД, в том числе и государственными. Мы должны отойти от практики привлечения зарубежных алимов в решении наших внутренних вопросов, как не соответствующей глобальным интересам государства. Такого рода проповеди не принесли мира ни в Египте, ни в Ираке, ни в Афганистане, ни в Сирии, ни в Йемене, так как не способны сглаживать богословские противоречия, имеющие многовековые традиции. Тем более, что за многими явлениями экстремистского поведения молодых людей стоят нерешенные социально-экономические, а не богословские проблемы.

Лозунг «в исламе нет экстремизма», который активно пропагандируется как духовными лидерами, так и представителями власти, хорош своими целями, но ничего общего с реальностью не имеет. «Добрые намерения» в российской истории часто оказывались ошибочными по использованным методам, а главное – не приводили к желаемым результатам. Вместо того чтобы давать молодым мусульманам знания о том, каковы причины этого явления, как можно и нужно этого избежать, молодых мусульман направляют по сложному пути обретения исламских наук без предупреждения об опасностях, которые их ожидают. Утверждать, что ислам не отвечает за конкретные формы его воплощения, что ислам хорош, а конкретные воплощения плохи, это значит отойти от научных критериев истины. Утверждать, что «хорошие» воплощения – это есть ислам, а плохие – не ислам, это значит совершать насилие над понятиями. Любая идеология ответственна за те исторические метаморфозы, изменения, которые с ней происходят, за реальную практику ее применения. Например, христианство – за деятельность средневековой инквизиции, российский марксизм – за репрессии.

Воспитание и образование мусульман больше соответствовало бы объективным явлениям в исламе, противодействию идеологии насилия, интересам общества и государства, если бы оно основывалось на следующих принципах:

а) Ислам, как и все мировые религии, несет в себе добро, терпимость, согласие.

б) Как и в других сложных явлениях человеческого духа, в исламе были, есть, возможны в будущем такие его составляющие, которые наносили ущерб как самому исламу, так и обществу и государству. Они связаны как со сложными объективными историческими процессами, в которых оказывалось исламское сознание, так и субъективными факторами.

Мы не имеем такого общего подхода исламского образования и воспитания мусульман республики, но оно затребовано жизнью.

В условиях Дагестана пока указанные задачи серьезно на государственном уровне не ставятся.

Заид АБДУЛАГАТОВ,


кандидат философских наук.

Материал подготовлен в рамках реализации государственной программы РД «Комплексная программа противо­действия идеологии терроризма в Респуб­ли­ке Дагестан на 2016 год».



Авторизация
*
*
Регистрация
*
*
*
Согласны с условиями сайта?
Генерация пароля